Создание единого государства в федеративной форме на территории бывшей Российской Империи

Когда в конце 1920 г. утихла гражданская война, принцип независимости или автономии уже распространился на всю бывшую Российскую империю, составные части которой подразделялись теперь на три категории. Ряд бывших российских территорий — Польша, Финляндия, три государства Прибалтики, признанные независимыми, Бессарабия, захваченная Румынией, и полоска территории, которую в Брест-Литовске уступили Турции, — в данное время отошли к той категории, на которую власть Москвы не распространялась. Из остальных территорий Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика составляла единое ядро, включавшее почти 20 автономных единиц, населенных нерусскими, главным образом мусульманскими, народами. РСФСР занимала 92% территории и включала в себя 70% населения, которому в конечном счете предстояло войти в СССР. Остальные территории подразделялись по крайней мере на восемь отдельных государств, независимость которых была действительной в разной степени. Сюда входили Украинская и Белорусская Социалистические Советские Республики; Азербайджанская, Армянская и Грузинская Социалистические Советские Республики; Дальневосточная республика со столицей в Чите и две советские республики в Средней Азии — Хорезмская и Бухарская. Однако эти внешние формы разделения маскировали движение в направлении воссоединения, которое уже в большой мере осуществлялось. Конец гражданской войны ознаменовал переход от второго периода, который был охарактеризован в партийной резолюции 1923 г. как «сотрудничество в форме военного союза», к третьему периоду, «военно-экономическому и политическому союзу народов», которому предстояло найти окончательное воплощение в форме Союза Советских Социалистических Республик.

Второй из этих периодов, ‘относившийся к сугубо военному этапу воссоединения, возник в условиях гра­жданской войны и начался на западных окраинах, где особенно требовалось принять меры. В январе 1919 г., еще даже до возвращения Киева, Временное Советское правительство Украины провозгласило свою «солидарность с Советской Российской Федеративной Республикой, колыбелью Всемирной Революции», и предсказывало объединение Украинской Советской Рес­публики с Советской Россией на принципах социалистической федерации. Об аналогичных стремлениях в феврале 1919 г. заявил Всебелорусский съезд Советов. На основе этого Сталин сделал обнадеживающий вывод о том, что «через независимые советские республики народы России приходят к новому добровольному братскому единству».

Военные события заставили сначала решить вопрос об Украине. 18 мая 1919 г. Центральный исполнительный комитет Советской Украины «вместе с Киевским Советом Рабочих депутатов, Киевским уездным съездом крестьянских депутатов и представителями киевских профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов» (перечисление органов власти должно было свидетельствовать о значительности события) принял постановление, в котором провозглашались два основных принципа:

1. вся вооруженная борьба с врагами Советских рес­публик должна быть объединена во всех существующих Советских республиках;
2. все материальные средства, необходимые для ве­дения этой борьбы, должны быть сосредоточены вокруг общего для всех республик центра.

Исходя из этого, ЦИК поручает своему президиуму обратиться в ЦИК всех Советских республик с предложением «выработать конкретные формы организации единого фронта революционной борьбы».

1 июня 1919 г. декрет ВЦИКа, изданный в Москве, «стоя вполне на почве признания независимости, свободы и самоопределения трудящихся масс Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии и Крыма» и вместе с тем исходя из украинской резолюции от 18 мая и «предложений Советских правительств Латвии, Литвы и Белоруссии», на этом основании провозглашал необходимость «военного союза» между социалистическими Советскими республиками этих стран и РСФСР. Союз должен был включать объединение: «1) военной организации и военного командования, 2) Советов Народного Хозяйства, 3) железнодорожного управления и хозяйства, 4) финансов, 5) Комиссариатов Труда». Декрет завершался назначением комиссии для веде­ния переговоров по осуществлению этого проекта.

В течение нескольких недель, когда принимался этот декрет, гражданская война обрушилась на боль­шинство территорий, которых он касался. Как и многие постановления той поры, декрет от 1 июня 1919 г. остался на бумаге. Нет сведений о том, что комиссия, которая должна была выработать условия предложенного союза, когда-либо собиралась. Тем не менее урок не прошел даром. Декрет от 1 июня 1919 г. не дал конкретных результатов, но все же был неосознанным, почти случайным предвестником процесса, с помощью которого предстояло создать новую общность — СССР. В декрет входило понятие «союз» между составными частями бывшей Российской империи; он устанавливал принцип «тесного союза» между определенными важными народными комиссариатами; предусматривал своего рода формальное предварительное соглашение, на основе которого Москва будет иметь право принимать конституционные решения, обязательные для всех.

Военная необходимость облекла декрет в такую форму, которая соответствовала большевистской теории и подтверждала ее. Необходимость единства была постоянной и нашла свое выражение в единстве Красной Армии. Как только единство было принято в качестве очевидной военной необходимости и как только благодаря победе в гражданской войне укрепился престиж Красной Армии, борьба за единство, причем за единство на основе русского начала, была наполовину выиграна.

Таким образом, был расчищен путь для превращения военного союза ad hoc в постоянный «военно-экономический и политический союз народов».

Третья и последняя стадия процесса началась непроизвольно и почти случайно, по мере того как территории освобождались от буржуазных правительств или оккупационных армий и возникла необходимость в более постоянной основе их отношений с РСФСР. В Постановлении ВЦИК, опубликованном 15 февраля 1920 г., определялось «установление нормальных отношений между РСФСР и входящими в ее состав автономными советскими республиками и, вообще, нерусскими национальностями» как «одна из важнейших задач ВЦИК», а также сообщалось о создании комиссии «для разработки вопросов федеративного устройства РСФСР».

Летом 1920 г. были образованы Башкирская, Татарская, Казахская и Калмыцкая автономные республики. Достигнутые успехи были омрачены из-за войны с Польшей и военной кампании против Врангеля. 30 сентября 1920 г. был заключен договор о «военном и финансово-экономическом союзе», а также пять дополнительных договоров между РСФСР и Азербайджанской ССР, которая возникла всего шестью месяцами ранее.

Азербайджанская модель была громоздкой, но ясной. Основной договор устанавливал принцип «тесного военного и финансово-экономического союза» между двумя государствами и обязывал их осуществить в кратчайший срок объединение: 1) военной организации и военного командования; 2) органов, ведающих национальной экономикой и внешней торговлей; 3) органов снабжения; 4) железнодорожного и водного транспорта и управления почтово-телеграфной связью; 5) финансов. Военный вопрос, вероятно, рассматривался в неопубликованном соглашении. Другие пункты были охвачены в пяти дополнительных договорах, подписанных одновременно с основным договором. В соответствии с тремя из них, посвященных финансам, внешней торговле и национальной экономике, полномочный орган РСФСР назначал своего представителя в азербайджанский Совнарком (по вопросам народного хозяйства — в Сов­нархоз) «с правом решающего голоса». В двух других договорах объединение было достигнуто с помощью не­значительно отличавшихся положений. Однако во всех договорах со всей очевидностью ощущалось объеди­нение экономической и финансовой политики.

Азербайджан был слабой и отсталой страной. Эти шесть договоров, как и те, что последовали за ними (договоры, заключенные между РСФСР и другими независимыми Советскими республиками), были заключены как договоры между независимыми государствами и подписаны комиссарами по иностранным делам по форме, признанной международным правом. Тем не менее результат этого союза выражал не что иное, как зависимость Азербайджана от РСФСР. Эту реальность даже не сочли нужным скрывать при формулировке текста.

Следующий договор был заключен три месяца спустя с Украинской ССР, чьи долгие испытания, связанные с иностранными оккупациями, сменявшими одна другую, закончились разгромом польских захватчиков в июле 1920 г. Насколько Азербайджан (за исключением русского и космополитического города Баку, мало озабоченного национальными стремлениями своей страны) был, возможно, самым бедным и слабым из восьми республик, настолько Украина была самой сильной и наиболее настойчивой в своем требовании официальной независимости и равенства. Заключению договора с Украиной в определенной мере были приданы торжественность и значительность, он был подписан в Мо­скве 28 декабря 1920 г. в период работы VIII Всероссийского съезда Советов и официально ратифицирован съездом. Это был единственный из подобных догово­ров, подписанный самим Лениным от имени РСФСР. Раковский, в то время председатель украинского Сов­наркома и главный украинский делегат на съезде, подчеркнул, что совершается переход от военного к экономическому союзу: «Но нет никакого сомнения, что дальнейшая наша политика будет идти по пути объединения, и в особенности теперь, в период советского хозяйственного строительства, эта сплоченность и объединение так же, и может быть, даже более, необхо­димы, чем раньше, в период военной обороны».

Формулировки были более тщательно отточены в азербайджанском договоре. В преамбуле содержалось подтверждение «провозглашенного великой пролетар­ской революцией права народов на самоопределение» и признавались «независимость и суверенность каждой из договаривающихся сторон», как и «необходимость сплотить свои силы в целях обороны, а также в интересах их хозяйственного строительства». На сей раз это было включено в единый документ.

По поводу механизма, который при этом предусматривался, создатели осторожно избегали непосредственных указаний на зависимость. Военные и военно-морские дела, народное хозяйство, внешняя торговля, финансы, труд, транспорт, почта и телеграф были в ведении «объединенных комиссариатов» обеих республик. Эти объединенные комиссариаты «входят в состав Совнаркома РСФСР и имеют в Совете Народных Комиссаров УССР своих уполномоченных, утверждаемых и контролируемых украинскими ЦИК и Съездом Советов». Наряду с этим Украинская ССР имела своих представителей во ВЦИКе и на Всероссийском съезде Советов, которые являлись высшими органами власти для объединенных комиссариатов. Согласно уточнению, внесенному на VIII Всероссийском съезде Советов, представители одной из сторон на съезде Советов другой стороны не имели права голоса, когда обсуждались вопросы, касающиеся необъединенных комиссариатов.

В 1921 г. в ту же систему были включены еще три республики — Белорусская, Грузинская и Армянская.

Договор с Белоруссией, подписанный 16 января 1921 г., был сформулирован идентично договору с Украиной. Однако в вопросе о финансах сравнительно свободный украинский образец, видимо, оказался недостаточно строгим для более отсталой Белорусской республики, в которой вряд ли было много специалистов в области финансов, и шесть месяцев спустя с ней был заключен договор по азербайджанскому образцу. В соответствии с этим договором в белорусском Совнаркоме имелся представитель российского комиссариата финансов с правом решающего голоса. Договор содержал так­же дополнительное положение о том, что бюджеты объединенных комиссариатов должны быть представлены в Наркомфин и Совнарком РСФСР для утверждения и окончательного включения в бюджет РСФСР.

Договор от 21 мая 1921 г. с Грузинской ССР был составлен по украинскому образцу лишь с несколькими изменениями. Договор с Армянской ССР, подписанный 30 сентября 1921 г., был посвящен исключительно финансовым вопросам и стоял на полпути от совместного контроля, предусмотренного в украинском варианте, к подчиненному положению Азербайджана и Белоруссии. Эти различные формы, конечно, означали различия по существу. Однако разнообразие заключалось, вероятно, не столько в степени достигнутого объединения, сколько в размерах того вклада, который союзные республики могли эффективно вносить в деятельность объединенной системы.

Остальные три республики — Хорезмская, Бухарская и Дальневосточная — были в ненормальном по­ложении, не будучи «Социалистическими Советскими Республиками». Первые две были народными советскими республиками, третья — демократической. Хорезм (бывшая Хива) и Бухара никогда официально не входили в состав царской империи. Отчасти, возможно, из-за того, что там повсюду продолжались беспорядки, а отчасти из-за их отсталости в социальном развитии Москва была весьма склонна в данный момент проявить уважение к их статусу «зарубежных» стран. Договоры о союзе и экономические соглашения были заключены между РСФСР и Хорезмом 13 сентября 1920 г., а с Бухарой — 4 марта 1921 г. Что касается военной сферы, то здесь предусматривалось «военно-политическое» соглашение для установления «общего плана, общего руководства и подготовки сил, обеспечивающих осуществление задач охраны независимости и свободы обеих республик. Образец был в общемто знакомым, хотя вряд ли военные статьи могли найти в значительной мере непосредственное применение, поскольку в Бухаре Красная Армия до конца лета 1922 г. энергично воевала с басмачами.

Вместе с тем положения, посвященные экономическим вопросам, которые составляли большую часть договоров, полностью отличались от положений, включенных в договоры с социалистическими республиками. Здесь не могло быть и речи об объединении институтов. Внешнюю торговлю должны были осуществлять не частные лица, а государственные институты, и республики не имели права на своей территории предоставлять индустриальные или коммерческие права какому-либо государству, кроме РСФСР или другой советской республики. В остальном особо подчеркивался отказ РСФСР от всех прав собственности или концессий бывшей Российской империи на территории этих двух республик, включая земли русских колонистов, поселившихся в Бухаре до революции. Колонисты, однако, могли, очевидно, сохранить свои земли, приняв бухарское гражданство. Обеим республикам были обещаны существенные единовременные выплаты в виде субсидий: Хорезму — 500 млн. рублей, а Бухаре — сумма, ко­торую предстояло установить в новом соглашении. Эти договоры, повидимому, на деле создавали такую же зависимость Хорезма или Бухары от РСФСР, как и для независимых социалистических советских республик или автономных республик, а возможно, они означали даже большую зависимость. Но формальные узы носили другой характер и скорее относились к концепции «внешних отношений», чем «федеративной связи». Про­шло несколько лет, прежде чем обе республики бы­ли признаны созревшими для включения в объединен­ную систему.

Конституционные последствия этих преобразований определить нелегко; то, что возникло в результате договоров с Украинской и Белорусской республиками, а также с тремя республиками Закавказья, имело некоторые черты союза, федерации и унитарного государства. Однако такая неясность была характерна для всех советских конституционных документов того периода. В договорах азиатских республик не было такого положения, как в договорах с Украинской и Белорусской республиками, согласно которому украинские и белорусские представители допускаются на Всесоюзный съезд Советов и во ВЦИК. Тем не менее делегаты от Азербайджана, Грузии и Армении, так же как и от Украины и Белоруссии, беспрепятственно присутствовали на IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г., и съезд решил, что «ввиду… желания отдельных советских республик иметь своих представителей в высшем законодательном органе республики» число членов ВЦИКа должно быть соответствующим образом увеличено. Это дало официальное основание ВЦИКу выпускать декреты, которые, повидимому, без дальнейших формальностей воспринимались как обязательные во всех союзных рес­публиках.

Дипломатический этап объединения отставал от военного и экономического этапов, поскольку здесь не было особых причин или импульсов к объединению. Ни по одному из договоров, заключенных между РСФСР и другими советскими республиками, иностранные дела не включались в список дел объединенных комиссариатов. Поскольку объединенный контроль над иностранными делами традиционно был отличительным признаком любой федерации, его отсутствие в данном случае характеризовало установившиеся отношения скорее как союз, нежели как федерацию. На деле Ук­раина была единственной республикой, которая широко пользовалась разрешением проводить собственную внешнюю политику.

Помимо того что существовали практические препятствия на пути организации независимых народных комиссариатов по иностранным делам и дипломатических служб в отсталых и бедных республиках, не признанных играющими значительную роль зарубежными странами, сами по себе отношения между этими республиками и РСФСР мешали серьезным попыткам проведения самостоятельной внешней политики. Заключенные договоры создали официальный союз, на­столько тесный, что общее отношение к внешнему миру в связи с любым важным вопросом могла бы определить лишь общая власть, оно могло быть представлено лишь через единый канал. Тем не менее ничего похожего на единство образа действий еще не было. Советская делегация, подписавшая в Риге 18 марта 1921 г. мирный договор с Польшей, была совместной делегацией РСФСР и Украинской ССР. Кроме того, российская делегация получила также все полномочия от Белорусской ССР.

За два дня до этого РСФСР подписала в Москве договор с Турцией, по которому определялась граница между Турцией и тремя Закавказскими республиками и который повлек за собой ряд территориальных изменений, причем сами республики официально не участвовали ни в переговорах, ни в заключении договора. Момент этот, однако, был учтен. В предпоследней статье договора было сказано: «Россия обязуется предпринять в отношении Закавказских Республик шаги, необходимые для признания этими Республиками в договорах, которые будут заключены ими с Турцией, статей настоящего договора, непосредственно их касающихся».

В начале 1922 г. вопрос обострился в связи с тем, что западные союзные державы пригласили РСФСР принять участие в предстоящей европейской конференции в Генуе. Это приглашение не учитывало конституционного статуса других советских правительств. 22 февраля 1922 г. восемь республик заключили соглашение, поручив РСФСР «представлять и защищать» их интересы на предстоящей международной конференции в Генуе и подписать не только любое достигнутое соглашение, но и «всякого рода связанные прямо или косвенно с этой Конференцией отдельные международные Договоры и Соглашения с государствами, как представленными на указанной Конференции, так и со всякими другими, и предпринимать все вытекающие из сего шаги». Эти широкие полномочия в достаточной мере устранили пробел, образовавшийся оттого, что иностранные дела не вошли в список дел «объединенных комиссариатов». Если существовало какое-либо сопротивление слиянию дипломатических функций, то оно исходило от Украины — единственной республики, достаточно сильной, чтобы позволить себе поступки, которые должны были демонстрировать дипломатическую независимость. Успокаивающее заявление Яковлева, который исполнял обязанности ук­раинского комиссара по иностранным делам, сделанное летом 1922 г., было направлено на то, чтобы смягчить это противодействие: «Украинская внешняя по­литика не имеет и не может иметь интересов, отличных от России — такого же пролетарского государства. Ге­роическая борьба России в полном союзе с Украиной на всех фронтах против отечественных и иностранных империалистов теперь сменяется таким же единым союзным фронтом дипломатии. Украина независима в своей внешней политике там, где дело касается специфических интересов Украины. В вопросах же, имею­щих общее политическое и хозяйственное значение для всех Советских республик, и Российский и Украинский Наркоминделы выступают как единые представители единой федеративной власти».

В последний раз принцип самостоятельного представительства был формально соблюден в Берлине в ноябре 1922 г., когда Украина, Белоруссия, Грузия, Азербайджан, Армения и Дальневосточная республика подписали с Германией договор, согласно которому на них распространялись положения договора, заключенного в Рапалло. В декабре 1922 г. когда в Москве собралась конференция восточноевропейских держав, посвященная вопросу о сокращении вооружений, Литвинов сообщил, что, «поскольку вооруженные силы всех Советских республик составляют единое целое, русская делегация имеет все полномочия для ведения переговоров об их сокращении».

Таким образом, до конца 1922 г. процесс воссоединения был, в сущности, закончен, и его уже начинали воспринимать как само собой разумеющееся. Остава­лось лишь облечь его в соответствующую конституционную форму. Разница между независимыми республиками, связанными с РСФСР договорными отношениями, и автономными республиками, входящими в РСФСР, на деле была невелика. Без сомнения, логично было бы уподобить одно другому, либо сделав союзные республики автономными единицами расширенной РСФСР, либо вывести автономные республики из РСФСР и сделать их единицами более крупного союза наряду с РСФСР и союзными республиками. Но то, что логично, редко бывает политически целесообразно.

Первое решение вызвало бы недовольство союзных республик, особенно Украины, как снижение их статуса формально независимых, как подчинение России. Второе решение ослабило бы РСФСР как главный стержень всей структуры и вызвало бы враждебное отношение у всех, в чьих интересах было сохранить преобладание РСФСР.

Следовательно, необходимо было выработать компромисс, который бы минимально отклонялся от сложившегося положения вещей. РСФСР оставалась «федерацией», охватывавшей в то время 8 автономных республик и 13 автономных областей, и в качестве единицы, формально приравненной к независимым социалистическим респуб­ликам, входила в более широкую федерацию.

Чтобы подготовить такое урегулирование, потребовалось объединить в одну местную федеративную единицу три маленькие Закавказские республики, и этот незначительный шаг стал поводом для серьезных трений между Арменией и Грузией, между соперничающими группами грузинских большевиков, между группами в Центральном Комитете партии и, наконец, между Сталиным и почти нетрудоспособным Лениным. Спор этот был отчасти следствием событий февраля 1921 г., когда Грузией завладели большевики и Ленин так не­ожиданно безрезультативно выступил вместе с меньшевиками. Но этот спор отражал также силу грузинского национализма и недавно присоединившихся меньшевиков, которые превратили Грузию не меньше, чем Украину, — в центр сепаратистского «национального» сопротивления Советской власти. Замешательство и разногласия в партийном руководстве были вызваны именно трудностями, с которыми, с точки зрения советских властей, было сопряжено решение грузинской проблемы без грубого и откровенного применения силы к политически сознательным грузинским группировкам, громко высказывавшим требования национального самоуправления.

С того момента, как все три Закавказские республики были включены в советскую систему, Армения, сознавая свою военную и экономическую слабость и изолированность, поспешила призвать к созданию в какой-либо форме федерации или союза между ними, в то время как Грузия, гордясь традицией независимости, протестовала против такого шага, который привел бы к выравниванию экономических условий между нею и более бедными соседями и увеличил бы влияние входящего в нее многочисленного и презираемого армянского меньшинства. Различие взглядов отразилось в соответствующих конституциях обеих республик. В то время как в Конституции Армянской ССР говорилось об укреплении отношений с соседями, в Конституции Грузинской ССР было сказано лишь о солидарности со всеми существовавшими Советскими республиками и о готовности войти в состав^ «единой Международной социалистической советской республики».

Однако здесь, как и в других местах, требования экономического порядка выступали в качестве веского довода в пользу объединения. За несколько недель, когда происходило взятие Грузии в феврале 1921 г., грузинские железные дороги, которые представляли собой жизненно важное звено в системе средств сообщения Закавказья, наряду с железными дорогами двух остальных республик были включены в советскую систему железных дорог, очевидно, невзирая на протесты грузинских большевиков, и на работу были приняты русские железнодорожники. Еще в апреле 1921 г. Ленин, столкнувшись с угрозой экономического краха, настойчиво рекомендовал срочно создать «областной хозяйственный орган для всего Закавказья». Несколько дней спустя, явно поглощенный мыслями об успехе нэпа, он опубликовал в «Правде Грузии» статью, в которой, казалось, предостерегал народы Кавказа и Закавказья от крайностей «военного коммунизма». Ленин объяснял, что нет необходимости в деталях ко­пировать «нашу тактику», что надо следовать духу, а не букве и учиться на опыте прошлых лет — с 1917 по 1921 г.: «Больше мягкости, осторожности, уступчивости по отношению к мелкой буржуазии, интел­лигенции и особенно крестьянству… Более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму». Самое насущное требование состояло в улучшении положения крестьян и осуществлении элек­трификации и ирригации.

В 1921 г. общественность была настроена решительно в пользу нэпа и связанного с ним смягчения централизованной дисциплины и контроля. До конца года в Грузии было сделано немного. В губерниях Поволжья в европейской части России свирепствовал голод, который стал предостережением против любых резких перемен в системе возделывания земли. Впоследствии было выражено сожаление по поводу того, что в Грузии не была даже начата работа по осуществлению аграрной реформы. В декабре 1921 г. под непосредственным влиянием визита Орджоникидзе, который был в партии специалистом по грузинским делам, была начата новая кампания. Богатый событиями год начался арестами меньшевиков, которые развили активную деятельность в Грузии после амнистии, объявленной в марте 1921 г. 12 марта 1922 г. в результате длительного давления центра три Закавказские республики заключили договор, образовав Федерацию Социалистических Советских Республик Закавказья (ФССРЗ) с «Полномочной Конференцией» в качестве высшего органа власти. Одной из функций, согласно договору подлежавшей контролю федерации, было «руководство экономической политикой». Была, наконец, выполнена настойчивая рекомендация Ленина, высказанная годом ранее, о создании «областного экономического органа» — был создан «Высший Экономический Совет».

Едва это было осуществлено, как последовало распоряжение от партийных властей Москвы о том, что требуется не федерация республик, а единая федеративная республика. Это повергло местных коммунистов, которые неохотно согласились на федерацию, в состояние замешательства и возмущения. Летом 1922 г. Центральный Комитет партии направил в Грузию комиссию, в которую входили Дзержинский, Мицкявичюс-Капсукас и Мануильский (поляк, литовец и украинец), чтобы вынести решение и восстановить дисциплину. Осенью руководители грузинских коммунистов Мдивани и Махарадзе были освобождены от занимаемых должностей и отозваны в Москву, был образован новый партийный комитет Грузии. Когда препятствия были таким образом устранены, в Тифлисе состоялся I Закавказский съезд Советов, который 13 декабря 1922 г. принял Конституцию Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР), во многом походившую на Конституцию РСФСР. Непокорность грузинской нации была усмирена, и была создана административная единица, подходящая для образования более широкого союза.

С помощью этих мероприятий восемь независимых единиц в советском созвездии были сокращены до шести. Дальнейшее удобное сокращение было достигнуто путем вхождения Дальневосточной республики в состав РСФСР. Из оставшихся пяти республик Хорезмская и Бухарская еще не были социалистическими, их нельзя было включить в союз, поэтому они сохранили свой статус. Из оставшихся трех Украинская ССР и Закавказская СФСР одновременно 13 декабря 1922 г. (в день образования Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики) приняли резолюцию, где приветствовалось создание союза социа­листических Советских республик, а через три дня их примеру последовала Белорусская ССР. 26 декабря 1922 г. X Всероссийский съезд Советов по предложению Сталина принял резолюцию с аналогичной формулировкой. 30 декабря 1922 г. делегаты РСФСР, Укра­инской ССР, Белорусской ССР и Закавказской СФСР досрочно созвали I съезд Советов СССР. Этот день, как сказал Сталин, который сделал основной доклад на съезде, явился днем «торжества новой России над ста­рой, над Россией — жандармом Европы, над Россией — палачом Азии». Затем Сталин перешел к чтению торжественной декларации и проекта договора «об образовании Союза Советских Социалистических Республик».

В декларации перечислялись три причины созда­ния Союза ССР — экономическая, военная и идеологическая: «Разоренные поля, остановившиеся заводы, разрушенные производительные силы и истощенные хозяйственные ресурсы, оставшиеся в наследство от войны, делают недостаточными отдельные усилия отдельных республик по хозяйственному строительству. Восстановление народного хозяйства оказалось невозможным при раздельном существовании республик».

С другой стороны, неустойчивость международного положения и опасность новых нападений делали неизбежным создание единого фронта советских республик перед лицом капиталистического окружения.