К началу II в. н. э. относятся смутные свидетельства о распространении власти гуннов на запад при их князе Хояне, из которых можно заключить, что в этот период имело место передвижение в западном направлении кочевых племен Южного Казахстана. Часть кочевых племен Средней Азии была в это время подчинена власти кушанской державы. Другие племена, не вовлеченные в сферу ее хозяйственной и политической жизни, испытывали все же на себе ее влияние. Взаимоотношения кочевников и населения земледельческих районов по сравнению с предыдущим периодом стабилизировались. Часть кочевых племен оседала в это время на землю.
Письменные источники отмечают чрезвычайную дробность племенных наименований, в отличие от предыдущего периода. Археологические памятники, которые приобрели иной характер, свидетельствуют также о глубоких сдвигах в жизни племен Средней Азии, начиная с конца 1 тысячелетия до н. э.
В последние века до нашей эры большие группы племен, объединенных в источниках единым названием, как, например, усунь или кангюй, занимали обширные территории. Их могильники представляют собой грандиозные — до пятисот насыпей — компактные группы курганов, для которых характерно резкое различие в размерах курганных насыпей. В более поздний период, в первые века нашей эры, названия крупных племен сменились многочисленными наименованиями мелких разрозненных племенных групп, каждая из которых занимала значительно меньшее пространство. Этому соответствуют и данные археологии; крупные курганные могильники почти совершенно исчезли. Могильники первых веков нашей оры содержат всего по несколько десятков курганов, не образуют компактных районных групп и почти равномерно распределяются по всем предгорным и горным областям Средней Азии. Различие в размерах курганных насыпей значительно сглаживается в особенности в районах, близких к очагам земледельческой культуры.
Характерной особенностью географического расположения памятников кочевников в первых веках нашей эры является то, что большинство их тяготеет к центрам оседлой культуры.
Таким образом, отмечаются распад крупных племенных политических объединений кочевников, изменение характера экономических связей и сдвиги в развитии имущественных отношений.
Крупные передвижения кочевых племен, имевшие место во второй половине I тысячелетия до н. э., не привели к полной смене кочевого населения Средней Азии. Это хорошо прослеживается по археологическим материалам: все памятники первых веков нашей эры, принадлежащие скотоводческому пол у оседлому или кочевому среднеазиатскому населению, но характеру и облику инвентаря обнаруживают сходство с памятниками кочевников конца I тысячелетия до н. э. Характерно, что в антропологическом отношении кочевники первых веков нашей эры также связаны с древним местным населением и представляют собой европеоидов типа среднеазиатского междуречья. В конце I тысячелетия до н. э. в среду чисто европеоидного населения Средней Азии проникло значительное количество метисов, представлявших собой тех же европеоидов, но со слабыми монголоидными примесями, что объясняется перемещением на западной части родственного среднеазиатскому в этническом отношении населения, которое в течение длительного времени находилось в контакте с монголоидным населением Центральной Азии.
Общий характер кочевого хозяйства сохранился, но вырос удельный вес отгонного, яйлажного содержания стад. Часть рядовых кочевников осела на землю и смешалась с оседлым населением. Хозяйственные и общественные связи между кочевниками и земледельцами стали более тесными. Это находит яркое выражение как в распределении могильников кочевников вблизи поселений земледельцев, так и в сходстве тех вещей бытового, производственного и военного обихода, которыми пользовалось кочевое и оседлое население.
Так, например, глиняная посуда кочевников, обитавших в районах, прилегающих к Ташкенту, Бухаре и Ферганской долине, по формам почти копирует посуду земледельческого населения этих районов. К концу этого периода в материальной культуре отчетливее определились районные различия.
Кочевое население Тянь-Шаня впитало в себя культурные традиции ранее обитавших здесь племен саков, усуней и отчасти юечжей; кочевники ташкентского и таласского районов испытали сильное влияние кангюйской культуры: племена, обитавшие в районе Бухары, в культурном отношении были связаны с юечжами и населением юго-восточных районов, где наиболее сильно ощущались традиции греко-бактрийской и сменившей ее кушанской культуры; южнотуркменские кочевники жили в тесном контакте с населением Парфии и Ирана.
Идеологические представления, насколько о них можно судить по обряду погребения, хотя в целом и остались сходными с более ранними, но приобрели все же некоторые новые черты.
В конце I тысячелетия до н. э. в Средней Азии произошла почти повсеместная смена форм могильных сооружений у кочевников. Характерные для у су ней и кангюйских племен простые грунтовые ямы, перекрытые деревянными накатами, сменились в ряде районов могилами в виде про долговатых подбоев — ниш, вырубленных в одной из сторон прямоугольной могильной ямы; катакомбами — овальными сводчатыми подземными камерами с узким входом; захоронениями в каменных ящиках и в склепах из сырцовых кирпичей или камня. Особенно широкое распространение получили погребения в подбоях и катакомбах Они известны сейчас почти на всей территории Средней Азии от Иссык-Куля до Ашхабада. Каменные склепы и каменные ящики известны пока в районе Ферганской долины, а сырцовые склепы — в низовьях Сыр-Дарьи. С достоверностью определить принадлежность каждой группы этих памятников какому-либо определенному племени не представляется возможным.
Основным занятием кочевых племен первых веков нашей эры, как и раньше, оставалось скотоводство: кочевое в степных районах и отгонное в горных. Разводились лошади и мелкий рогатый скот. Содержание крупного рогатого скота вряд ли получило в то время широкое развитие. Занятие скотоводством давало почти все необходимое для жизни: средства транспорта, продукты питания, материал для одежды, а также товары для обмена (главным образом живой скот). Земледелие в хозяйстве кочевников занимало незначительное место. Из ремесел, имевших домашний характер, были развиты: гончарство, прядение и ткачество, обработка дерева, ювелирное искусство, изготовление луков, стрел, мечей, кинжалов и пр. Важным занятием являлась охота, которая не только давала дополнительные продукты питания и пушнину, но и служила школой военного искусства. Была развита и металлургия.
Товарные излишки давало главным образом скотоводство. Лошади, живой скот, шкуры, кожи обменивались на хлеб, шелковые ткани, бусы, зеркала, лакированную деревянную посуду и пр. У скотоводов горных районов прочный и постоянный характер носили только хозяйственные связи с ближайшими торгово-ремесленными центрами земледельческих оазисов. Это наиболее отчетливо видно на ферганском археологическом материале: инвентарь каждого могильника ферганских предгорий имеет индивидуальные черты, ярче всего выраженные в керамическом материале, несколько менее ярко в предметах вооружения и еще слабее в разного рода мелких изделиях и украшениях, так как керамические изделия изготовлялись и потреблялись на месте, центры оружейного ремесла обслуживали более широкие районы, а большинство украшений являлось предметами далекой торговли.
В районах, удаленных oт центров земледельческой культуры и от торговых путей, скотоводческое хозяйство носило в основном в этот период более замкнутый натуральный характер. Торговые связи этих районов с очагами земледельческой культуры были менее постоянны.
Как в экономическом, так и в политическом отношении кочевники в значительной мере зависели от центров, находившихся в районе оседлой культуры.
Подробно охарактеризовать изменения в социальных отношениях этого времени трудно. Однако можно утверждать, что в кочевом обществе в основном все еще сохраняются родовые отношения, достигшие уровня военно-племенной демократии при большом влиянии наследственной родовой знати.
Резкое имущественное неравенство, существовавшее в кочевом обществе в течение I тысячелетия до н. э., засвидетельствовано и памятниками первых веков нашей эры. Раньше оно проявлялось внутри самого кочевого общества, в котором кочевая знать и аристократические роды противостояли рядовым кочевникам и маломощным родам. Теперь же, в первых веках нашей эры, в связи с оседанием кочевников на землю, политическая власть перешла в руки осевшей на землю бывшей кочевой аристократии.
Благодаря тесному экономическому и политическому контакту с кушанским государством элементы рабства проникли в среду кочевых племен и, хотя не получили в ней широкого распространения, способствовали наряду с другими факторами разложению родовых отношений.
В 3 в. н. э. кушанское государство ослабело и начинало распадаться. На севере в IV в. вновь активизировались кочевники. Среди них преобладающая роль перешла к племенам хионитов и эфталитов.
Говоря об истории кочевников Средней Азии, можно вспомнить трагическую судьбу народа саков. Они сумели отступить из этого региона в Индию и создать там свое государство, которое продержалось до IV столетия.