Экономический строй и быт восточных славян в первой половине 1 тысячелетия

Скрытая от глаз древних авторов внутренняя жизнь славянских племен, раскрывается нам в своей динамике благодаря тщательному изучению археологических материалов.

С именем древних венедов рубежа н. э. на территории Восточной Европы легче всего связать так называемую зарубинецкую археологическую культуру, распространенную от Западного Буга на западе до Днепра и Десны на востоке и от водораздела Западной Двины и Припяти на севере до начала Волыно-Подольской возвышенности на юге и рек Роси и Тясмина на юго-востоке. На всей этой территории уже в начале II в. до н. э. появляются весьма однообразные памятники — поселения и связанные с ними могильники, которые у археологов получили условное иаименование Зарубинецких (или Корчеватовских). Вопрос о происхождении этой культуры весьма сложен и еще далек от своего разрешения. Несомненно только одно: памятники зарубинецкой культуры появляются на указанной территории в период наибольшего распространения латено-кельтской культуры и начавшегося продвижения венедских и германских племен в юго-восточном направлении и в какой-то мере являются следствием этих передвижений. Пока что не выяснено, как обстояло дело в западной части Волыни и Полесья, но в более восточных районах, зарубинецкая культура, может быть, генетически и не увязывается с культурой обитавших здесь в более раннее время племен.

Поселения зарубинецкой культуры невелики. Наиболее ранние из них в большинстве случаев располагаются на труднодоступных возвышенно­стях вдоль берегов крупных рек и укреплены рвами и мощными земляными валами. Таковы, например, городища у дер. Чаплин и Мохов на правом берегу Днепра к югу от г. Речицы, поселения «Пилипенкова Гора» и «Гора Московка» возле Канева, на горе «Девица» в с. Сахновке на Роси, у сел Пирогово, Ходосовка и Великие Дмитровичи к югу о г Киева, на горе Киселевке в самом Киеве и др. Известны и неукрепленные поселения — селище Ремель, Велемичи, Рубель и Отвержичи — в ни­зовьях Горыни, Табаевка на Десне, Вита Почтовая, Новые Безрадичи, Триполье на Днепре к югу от Киева 8 и многие др.

На тех поселениях, где производились раскопки (Чаплин, Мохоз, Велемичи, Пилипенкова Гора, Великие Дмитровичи, Пирогово, Харьевка), были обнаружены остатки небольших жилищ, иногда слегка углубленных в землю. Наиболее полно исследованное поселение — городище у дер. Чаплин (раскопки П. Н. Третьякова) — состояло приблизительно из 25—30 одновременно существовавших жилищ, рядом с которыми находились многочисленные хозяйственные сооружения, в том числе и ямы-погреба. Размеры отдельных жилищ — колеблются от 16 до 24 кв. м. Это были небольшие столбовые постройки со стенами, имевшими в качестве основы вкопанные в землю бревна — стояки, между которыми укреплялись горизонтально лежащие плахи. Внутри жилищ находились каменные очаги или же глинобитные печи. Жилища подобного устройства хорошо известны у более западных венедских племен, живших на территории современной Польши.

В жилищах, а также на площади поселений вне жилищ встречаются многочисленные фрагменты глиняных сосудов, различные орудия труда, предметы бытового обихода, украшения, изредка вооружение.

Глиняные сосуды, как правило, лепные, т. е. сделаны без помощи гончарного круга. Очень редко встречаются привозные сосуды, сделанные на гончарном круге. Орудия труда выделывались из железа. Известны железные серпы, топоры, ножи, большие рыболовные крючки. Из железа же выделывались предметы вооружения (наконечники копий) и конского снаряжения. Украшения (браслеты, фибулы, булавки, подвески) чаще всего делали из бронзы. Нередко встречались стеклянные бусы. Некоторые предметы сделаны из кости (например, проколки) и глины (многочисленные пряслица, грузила). Изредка попадаются и каменные зерно­терки.

Рядом с поселениями обычно расположены небольшие, бескурганные могильники, или, как их еще называют, поля погребений. Некоторые из них подверглись раскопкам (Зарубинцы и Корчеватое на Днепре к югу от Киева, Чаплин возле г. Речицы, Казаргац, Воронино, Велемичи, Ремель на Припяти, Черск па Стоходе, Великие Гриневичи на Запад­ном Буге 6 и др.); остальные известны по случайным находкам во время различных хозяйственных и строительных работ. На всех этих могильниках обнаружены только погребения с трупосожжением. Погребений с труноположением, если не считать нескольких открытых на могильнике в Корчеватом, нет. В подавляющем большинстве случаев пережженные кости покойников были ссыпаны на дно погребальной ямы, иногда же они находились в глиняном сосуде-урне, напоминая нам о том древнем погребальном обряде, который описан летописцем: после сожжения покойника «собравше кости, вложаху в судину хмалу». Погребальные ямы небольшие, округлые в плане, но известны и погребения в больших овальных ямах, вытянутых с северо-запада на юго-восток.

В погребениях, как правило, находятся глиняные сосуды и некоторые другие вещи, иногда поврежденные огнем: бронзовые фибулы, браслеты, подвески, кольца, булавки, различные цепочки, железные ножи, пряжки, стеклянные бусы, глиняные пряслица, изредка попадаются предметы вооружения и конского снаряжения (наконечники копий, удила) и пр. Общее количество вещей в отдельном погребении обычно невелико: один, реже два-три глиняных сосуда и далеко не всегда одна-две вещи из металла. Сосуды обычно лепные, но по сравнению с сосудами, найденными на поселениях, отличаются более тщательной отделкой поверхности. Большинство из них лощеные, некоторые орнаментированы.

Кроме тех или иных вещей в погребениях, притом главным образом на южных могильниках, изредка встречаются кости домашних животных — свиньи, овцы, коровы, лошади и собаки.

Некоторые из зарубипецких могильников, несмотря на небольшое количество погребений, функционировали весьма длительный период, иногда несколько веков. Все это, равным образом как и характер поселений зарубинецких племен, свидетельствует о сравнительно небольших размерах отдельных поселков и о постоянном проживании основной части населения на одних и тех же местах. Основой экономической жизни этого населения являлось земледелие и скотоводство. О земледелии говорят не только находки орудий земледельческого труда и зернотерок, но и многочисленные ямы-погреба для хранения зерна и корнеплодов, обнаруженные на поселениях рядом с жилищами. ИхМеются основания полагать также, что по способу обработки почвы земледелие это в основном было подсечным, т. е. имело тот же примитивный характер, что и земледелие более западных славянских и германских племен в это время.

Большую роль в экономике населения играло п животноводство. У обитателей Чаплинского городища, например, имелись все основные ниды домашнего скота: крупный и мелкий рогатый скот, лошадь и свинья. Охотились они на оленя, лося, зубра, косулю, кабана, медведя, бобра, барсука, хорька, куницу, волка. Широко практиковалось рыболовство, о чем свидетельствуют упомянутые находки больших рыболовных крючков, грузил для сетей и рыбьих костей.

Все основные орудия труда, а также предметы вооружения и конского снаряжения выделывались из железа. Железо добывали на месте из болотной руды, о чем говорят находки на поселениях железных шлаков и крип (Чаплин, Почеп). По формам орудия труда, не говоря уже о предметах вооружения и конского снаряжения, мало чем отличаются от таких же предметов, известных в то время у более западных славянских, германских и кельтских племен. Культура восточной части венедов составляла часть европейской культуры римского времени. Об этом свидетельствуют фибулы, браслеты, различные цепочки и другие вещи. Мы не знаем, откуда шло сырье для их изготовления, но создавались эти украшения почти всегда на месте, жителями поселений зарубииецких племен. Об этом свидетельствуют не только находки на Чаплинском городище льячек, тигельков, литейной формы для отливки бронзовых браслетов и открытие остатков металлообрабатывающей мастерской на поселении в Почепе но и особый зарубинецкий тип фибулы с широкой треугольной спинкой. Подобные фибулы, несмотря на их явно латенскую схему, совершенно неизвестны за пределами области, занятой зарубииецкими племенами.

Глиняную посуду производили повсеместно, каждом селении, почти в каждой семье. Возможно, что некоторые наиболее совершенные формы ее выделывались особыми специалистами, точно так, как это имело место и при производстве металлических предметов. Специальных печей для обжига посуды, повидимому, не было. Сосуды обжигали на костре, о чем свидетельствует весьма неравномерный обжиг большинства из них. Домашний же характер в основном имела и выделка тканей для одежды. Изготовление пряжи из льна и шерсти производилось в каждой семье; в этом убеждают многочисленные находки глиняных пряслиц от веретен. В раскопках находят много остатков тканей. Связи с причерноморскими античными городами и римскими провинциями отсутствовали. Все пути к последним на рубеже и в начале нашей эры были отрезаны другими, неславянскими племенами. Почти все необходимое, как мы видели, добывалось и производилось на месте. Специализированного ремесла не было. Деньга и денежное обращение отсутствовали совершенно. Торговля имела, очевидно, простой меновой характер.

* * *

По мере роста количества населения и дальнейшего развития произво­дительных сил, требовавших освоения новых земель, зарубинецкие племена постепенно начинают расширять занимаемую ими территорию. Сначала это выражалось в проникновении небольших групп этих племен на территории левобережной Украины, в бассейны рек Сулы и Пела, где обнару­жено несколько впускных погребений с трупосожжением и типичным зарубииецким инвентарем в насыпи более ранних курганов (Лубны, Ба-совка, Мануйловка и Дьяченки), затем, начиная с I в., процесс этот принимает более широкий, так сказать, массовый характер. Именно в это время зарубинецкие племена попытались занять часть территории своих северных соседей летто-литовских племен, известных нам по городищам так называемой штрихованной керамики, и оттеснить их к северу. Об этом весьма красноречиво свидетельствует факт появления далеко на севере типично зарубииецких могильников с трупосожжением и характерным инвентарем (г. Слободка, Борисовского района, Минской обл.). Попытка эта не увенчалась успехом, так как в последующее за тем время, вплоть до VI в., на этой территории нам неизвестны славянские древности, а поселения летто-литовских племен по-прежнему заняты своими обитателями, Не увенчалась тогда успехом, кстати сказать, и попытка западных собратьев зарубинецких племен — населения Повисленья (пшеворская культура) — осесть на территории, занимаемой летто-литовцами. Какая-то часть племен, оставивших пшеворскую культуру, хотя и продвинулась за Неман (о чем свидетельствует могильник в Наче возле Лиды) , но вскоре, как и зарубинецкие пришельцы, она была ассимилирована оказавшим сильное сопротивление местным населением.

Совсем иной характер носило продвижение зарубинецких племен в среду племен, обитавших на левобережье Верхнего Приднепровья и далее к северу. Этническая принадлежность этих племен для нас не вполне ясна. Они могли принадлежать и к какой-то индоевропейской ветви, проникшей сюда еще в бронзовом веке, могли быть связаны и с чудскими (финно-угорскими) племенами. Венедские племена, носители зарубинецкой культуры, проникая на северо-восток от Днепра, не встречали, очевидно, сильного сопротивления, что привело к прочному оседанию их на этой территории и постепенному ассимилированию местного населения. Уже в I в. н. э. зарубинецкие племена появляются по берегам р. Сожа, где они, как это имело место несколько раньше на Днепре, оседают на старых городищах милоградского типа (Шопотовичи, Ворновка, Старое Село) . К этому же и несколько более позднему времени относится ряд зарубинецких поселений, открытых в последние годы по берегам рек Судости и Десны в районе Брянска (Почеп, Синьково Городище, Дьяковичи, Ветковка, Бето-во, Хотылево, Бежица, Полужье). Многие из них располагаются на ста­рых городищах юхновской культуры. Появляются в это время зарубинецкие поселения на Сейме, в районе .Путивля (Харьевка, Пересыпки, Новая Слобода, Калита и др.) . Волна этого колонизационного потока докатилась и в верховье Днепра, где возле с. Намыкары зафиксирован зарубинецкий могильник, и в какой-то мере далее на север в среду дьяковской культуры. Своеобразным отражением этого колонизационного потока являются известное городище дьяковской культуры, исследованное П. Н. Третьяковым возле дер. Березняки и курганы, раскопанные Н. И. Булычевым воз­ле дер. Шаньково и Почепок в районе Юхнова-Смоленского , па которых прослеживаются уже и некоторые определенно славянские черты культуры.

Нужно полагать, что отмеченное выше проникновение славян на северо-восток в основном проходило мирным путем и протекало постепенно. Это, конечно, не исключало возможностей и вооруженной борьбы между родами или племенами, насильственного изгнания с насиженных мест и прямого подчинения одних другим. При этом местное население, как об этом свидетельствуют археологические материалы, постепенно теряло основные черты своей культуры и воспринимало культуру и обычаи пришельцев. Смешанные браки, широко практиковавшиеся в те времена, еще более усугубляли этот процесс постепенной ассимиляции местного (финно-угорского?) населения в славянской среде. Но и славяне, особенно в первое время после их прихода на эту территорию, также подверглись определенному воздействию культуры местного населения. Лучшим доказательством этого служит тот факт, что даже в самом массовом археологическом материале-керамике, обнаруженной на их поселениях, имеются многие местные милоградские, юхновские и дьяковские черты. Притом, чем далее эти поселения расположены от основной зарубинецкой территории, тем этих местных черт больше и тем отчетливее они проявляются. В этом нетрудно убедиться, например, при сравнении керамики одновременных деснинских и припятских поселений.

По-иному проходило продвижение зарубинецких племен к юго-востоку, в скифо-сарматскую среду. Если германцам-бастарнам, продвигавшимся несколько западнее, удалось прорваться к низовьям Дуная, то славяне в своем продвижении на юго-восток вначале были задержаны сопротивлением местного скифского населения, а позже встретили сильный отпор со стороны появившихся в Приднепровье сарматов.

Более того, установившаяся вслед за этим связь пришельцев с местным населением и степными соседями приводит к ряду двусторонних заимствований тех или иных элементов культуры и быта. На могильнике зарубинецкой культуры в Корчеватом, например, появляются совершенно чуждые зарубинецким племенам погребения с труиоположением, некоторые скифоидные формы глиняных сосудов и т. д. В то же время у скифо-сарматского населения Нижнего Приднепровья и даже Крыма мы находим зарубинецкие сосуды и в порядке исключения даже фибулы.

В 1 в. какой-то части славянских племен все же удается прорваться далее к юго-востоку и осесть на берегах Тясмина, о чем свидетельствует появление там в это время зарубииецких могильников (например, Суб­ботов) !. Но далее Тясмина славяне не прошли. Повидимому, им помешали сарматы, часть которых начала оседать здесь на землю. Наступил период относительного затишья. Но это было затишье перед бурей.

В конце II в. началось так называемое великое переселение народов, волной которого были подхвачены и восточнославянские племена. В это время где-то в областях правобережной Украины происходит передвижение готов, а затем гепидов и других германских племен. Переселение это происходило далеко не мирно. Вначале готы, как об этом сообщает Иордан, пытались пройти в одном направлении, по после неудачи двинулись в другом. Они пришли к народу спалов и одержали над ним победу. Через землю спалов, «окруженную пучиною зыбучих болот», готы направились «в крайнюю часть Скифии, соседнюю с Понтийским морем», где и посе­лились. К сожалению, перенесение на географическую карту рассказа Иордана о продвижении готов к Меотиде и Понту сильно затруднено неясностью его терминологии. В болотах, упоминаемых Иорданом, иногда видят бассейн Припяти, а в спалах — полян. Возможно, что движение готов было не прямолинейным: они могли обогнуть припятские болота с запада и появиться в Причерноморье не с севера, а с запада.

В эту эпоху массовых передвижений племен мы наблюдаем и передвижение славян-венедов на юг, в области, издавна охваченные скифской культурой.

По мнению некоторых археологов, Среднее Приднепровье уже на рубеже бронзового и железного веков было колонизовано какими-то прото-славянскими племенами. В скифское время они были близки по культуре к собственно скифским племенам и, может быть, частично покрывались термином древних авторов «скифы-пахари».

Во II в. сюда направилась новая колонизационная струя северных лесных племен, сильно отставших в своем развитии от южных лесостепных соседей, воспринимавших на протяжении нескольких столетий культуру скифского и античного миров. Возможно, что по языку старое местное население Среднего Приднепровья (потомки племен бологрудовской и черно-лесской культуры) и новые пришельцы — племена зарубинецкой культуры — были близко родственны. Нужно также учитывать и то, что в лесостепи находилось и скифское ираноязычное население, количество которого, вероятно, увеличивалось в те периоды, когда на юге в степи усиливали свою активность враги скифов, оттесняя их на север. В интересующее нас время скифы, сильно ослабленные до этого нашествием сарматов, не смогли удержать под властью всю свою территорию. Часть ее, «соседнюю с Понтийским морем», занимают готы. Более же северные лесостепные области наводняются венедами, которые благодаря своей многочисленности подчиняют оставшееся здесь после сарматских разгромов сравнительно немногочисленное местное население, подчиняют или вытесняют с право­бережья днепровской лесостепи поселившихся там еще до этого сарматов, а на левобережье входят с ними в прямое соприкосновение.

Своеобразным отголоском этих бурных событий является факт зарытия в землю именно в это опасное время большинства кладов римских монет, обнаруженных в Приднепровье.

Во II—III вв., когда Римская империя достигла своего наивысшего могущества, овладела Причерноморьем и завязала широкие связи со всем «варварским» миром, в Приднепровье и сопредельных с ним областях складывается новая археологическая культура, представляющая большой исторический интерес, обусловленный тем, что в эту эпоху многие народы Европы делают как бы качественный скачок, создают необходимое дополнение к осповным землям Римской империи и в то же время своим дальнейшим развитием подготавливают силу, противостоящую империи и ускоряющую ее кризис в III — IV вв. По месту первой находки в с. Черняхове Киевской обл. она получила наименование Черняховской культуры .

Открывший эту культуру В. В. Хвойка считал ее славянской. Этот взгляд был поддержан впоследствии такими видными исследователями, как Л. Нидерле, Ю. В. Готье, А. А. Спицын, В. А. Городцов .

Ряд ученых (главным образом немецких) старался связать культуру полей погребений Черняховского типа с германскими племенами готов, владевших, судя по их эпосу, каким-то городом па Днепре — «Данпарста-дир» .

В последние годы вышел ряд работ, авторы которых рассматривают Черняховскую культуру II—V вв. как культуру южной, наиболее передовой части восточных славян .

В 1955 г. были опубликованы тезисы М. И. Артамонова, в которых он возвращается к готской теории принадлежности Черняховской культуры.

Автор данного раздела (Ю. В. Кухареико) в настоящее время придерживается того мнения, что Черняховская культура по своей основе является культурой скифского населения. Разрыв, якобы наблюдающийся между памятниками скифского времени и Черняховскими, является лишь кажущимся и объясняется плохой изученностью фактических материалов. Как и в Нижнем Приднепровье, на территории Среднего Приднепровья, безусловно, имеются и памятники «нослескифокого» времени, т. е. II—I вв. до н. э. и даже более поздние. Основные элементы Черняховской культуры —сосуществование трупоположений и трупосожжений, в том числе даже трулосожжения бескургапные, наблюдаются уже в скифское время. В южных скифских погребениях появляется и характерная керамика Черняховского типа. Полностью совпадает и территория, занятая скифскими памятниками и памятниками Черняховской культуры. Остальные характерные черты Черняховской культуры, отличающие ее от скифской,— дело изменения во времени и в значительной мере влияния провинциально-римской культуры.

Не приходится также отрицать, что известную роль в сложении этой культуры сыграли славяне, готы и сарматы, влившиеся в среду скифского населения. Но не это было решающим. Черняховская культура могла и должна была возникнуть и без участия славян, готов и сарматов.

Косвенным доказательством в пользу местного, скифского происхождения черияховской культуры является и факт зарытия большинства кладов римских монет именно в момент появления готов и славян и высокое развитие экономической, культурной и общественной жизни, которые мы наблюдаем у Черняховских племен даже в начале появления Черняховской культуры, и которого, безусловно, к тому времени еще не достигли славянские зарубинецкие племена, не говоря уже о готах.

Памятники Черняховской культуры — поселения и могильники — распространены на обширной территории, от верховьев Днестра на западе до верховьев Северного Донца на востоке, от устья Десны на севере и до низовьев Днепра на юге.

Поселения, как правило, неукрепленные, т. е. селища. Городищ нет. Правда, иногда керамика, характерная для памятников Черняховской культуры, встречается на городищах, но на более ранних, скифских (например, Немировское, Пастерское) или же на средневековых (Райки, Бу-шево). Селища располагаются по склонам берегов рек, балок и оврагов. Они довольно значительны по площади — два-три гектара, а изредка, как например, у хутора Прелестного возле Харькова !, встречаются и селища площадью до 10 га.

К сожалению, селища исследованы далеко не достаточно, и мы лишены возможности судить об их планировке. Исходя из наличия на поверхности пятен — скоплений обожженной глиняной обмазки и фрагментированных глиняных сосудов, некоторые исследователи полагают, что жилища располагались в один, реже два ряда, тянувшиеся вдоль склона. Наиболее распространенным видом жилищ были небольшие наземные постройки со стенами, сплетенными из прутьев и обмазанными глиной. Примером такой постройки может служить жилище, остатки которого были обнаружены на селище в Ново-Покровке Чугуевского района Харьковской обл. В плане это жилище почти квадратное, размеры его 5,6X4,8 м. Пол представлял собою хорошо утрамбованную глиняную площадку. На полу примерно в центре жилища находились остатки сводчатой глинобитной печки, а рядом с нею — неглубокая предпечная яма. От стен жилища сохранились лишь небольшие ямки от столбов плетня, вплотную примыкающие к полу со всех сторон, и куски глиняной обмазки. Судя по конструкции стен, следует полагать, что перекрытие жилища было легким — солома или тростник.

Такого же устройства жилища, правда, без предпечных ям, были обнаружены и на селищах в Жуковцах, Пражеве, Ягнятине, Кантемировке , Куте и Гавриловке . Жилища (в Ягнятине и Кантемировке несколько больше по размерам и как будто бы разделены на две камеры.

Кроме наземных жилищ, встречаются и жилища в виде землянок. Такие жилища-землянки были известны В. В. Хвойке на селищах возле Стретовки, Жуковцев и Витачева (Киевщина). Устройство землянок В. В. Хвойка описывает следующим образом: «Это четырехугольной формы углубления, заполняющие пространство от 4—5 м в длину, 3—4 м в ши­рину и 1—2 м в глубину. Внутренность этих углублений завалена землей, под которой находится более или менее значительной толщины слой, состоящий из множества кусков обожженной докрасна стенной обмазки и большого количества золы, смешанной с кусками угля. На дне углубления обыкновенно находятся остатки развалившейся глиняной печи или следы очагов разной величины, иногда вылепленных из глины» .

Как и жилища наземного типа, землянки бывают не только однокамерные, но и двухкамерные. Такие известны, например, на селищах в Привольном, Никольском и Ерковцах . Особенно интересны землянки в При­вольном. Каждая из них состояла из двух прямоугольных камер, соединенных между собою особым проходом. Вход в землянку шел через пер» вую, меньшую камеру. Во второй камере, в углу справа от входа, на особом земляном возвышении находилась глинобитная печка. На селище в Никольском камеры были не прямоугольные, а округлые в плане. Возле одной из землянок этого селища обнаружены остатки гончарной обжигательной печи двухъярусной конструкции. Подобные же обжигательные печи, кстати сказать, известны и на селищах возле Лепесовки, Коровинцев, Пересечно и Майорки.

На всех селищах довольно много обломков, а иногда и целых глиняных сосудов. Большинство из них сделано на гончарном круге и отличается тщательностью изготовления и отделки. Но нередки и лепные сосуды. При этом и те и другие находятся в одних и тех же комплексах, в одних и тех же слоях. Любопытно, что количество гончарных сосудов увеличивается по мере приближения слоя к современной поверхности, а в то же время количество лепных несколько уменьшается. Бывает и так, как на селище в Кантемировке: на одном краю селища, заселенном, по-видимому, рань­ше, преобладают лепные сосуды, на другом — гончарные. Иными словами, лепные сосуды постепенно вытесняются гончарными. Подчеркиваем: по­степенно, ибо полностью они так и не были вытеснены.

Помимо глиняных сосудов, на селищах довольно часты нэходки глиня­ных пряслиц и грузил, железных ножей и других металлических изделий. Особенно следует отметить находки в Пражеве, Ягнятине и Ерковцах железных сошников и железного ножа-чересла в Коровинцах. О значительном прогрессе в области земледелия свидетельствуют не только указанные находки остатков тяжелого железного плуга, не известного здесь ранее, но и появившиеся кое-где на смену примитивным каменным зерно­теркам ручные мельницы. Остатки такой мельницы были обнаружены, например, на селище Синицивка — Сабатиновка. Части мельниц-жериова находили и на ряде других селищ (Жуковцы, Пересечное, Привольное). Известны находки серпов и кос (Жуковцы), ключей-запоров, долот, шильев, гребней, иголок и других орудий труда и быта. Изредка встречаются и предметы вооружения — мечи (Ягнятин, Августиновка) и копья (Жуковцы).

Довольно много костей домашних и диких животных: коровы, свиньи, лошади, овцы, собаки, олени и т. д.

Возле поселений расположены могильники. Как и прежде, они бескурганные, но уже более обширные и, как правило, содержат два вида захоронений: трупосожжения и трупоположения. При этом на некоторых могильниках преобладают последние. На отдельных же, например на известном могильнике у с. Черняхова, погребения с трупоположением составляли почти три четверти всех вскрытых.

В погребениях с трупоположением покойники лежали на спине, в вытянутом положении, головою на запад или север, с небольшими отклонениями в ту или иную сторону. Весьма характерно при этом, что северная ориентировка покойников свойственна для тех могильников, на которых преобладает трупосожжение (Привольное, Маслово, Переяслав-Хмельниц-кий), а западная — для могильников, где преобладающим является трупоположение. Другая ориентировка покойников, равным образом как и иное их положение в могиле (на боку, в скорченном положении, с перекрещенными ногами и т. д.). встречаются в порядке исключения и не являются характерными. Это в еще большей степени относится и к встреча­ющимся иногда захоронениям части скелетов.

Погребения, как правило, одиночные. Несколько коллективных захоронений — по два и три скелета в одной яме, обнаружено только на Черняховском могильнике. Погребальные ямы в большинстве случаев небольшие, прямоугольные в плане. Известны случаи захоронения в деревянных срубах, в ямах, перекрытых деревом и камнями. Обычно это одиночные погребения на могильниках, притом самые богатые.

Погребения с трупосожжением известны в двух основных формах: ямные и урновые. Последние преобладают. В урновых захоронениях обломки перемешанных человеческих костей почти всегда тщательно очищены от остатков погребального костра, в ямных — кости обычно перемешаны с золою, пеплом и углями. Как в тех, так и в других случаях обломки костей часто перекрыты сверху глиняным сосудом, стоявшим вверх дном, или же обломками таких сосудов.

На могильниках левобережья Днепра известны три случая трупосо-жжений в амфорах (Белоцерковцы, Велики, хутор Славинского). В стенке ямфоры-урны из с. Велики умышленно пробито небольшое отверстие.

Подобные отверстия, кстати сказать, нередко встречаются и на других сосудах-урнах (Черняхов, Горишние Плавни, Иловки, Свинковка и др.) Пока определенных закономерностей в расположении различных по обряду погребений на площади могильников не наблюдается. И те и другие располагаются вперемежку и никаких особых групп не составляют. Погребения с трупоположением залегадот глубже, чем погребения с трупо-сожжением.

Почти во всех погребениях содержатся различные вещи, сопровождаю­щие покойников: глиняные сосуды, предметы украшения и туалета — фибулы, бусы, подвески, гребни, пряжки и другие», реже встречаются орудия труда — ножи, пряслица, кресала, иголки и еще реже предметы вооружения. Вещи, находимые в ямных погребениях, как правило, в той или иной степени повреждены огнем. Вещи из остальных погребений в большинстве случаев хорошей сохранности.

Одни и те же виды вещей встречаются в разных погребениях и в раз­личных сочетаниях. Нет никаких оснований считать, как это предполагал В. В. Хвойка для Черняховского могильника, что погребения с трупоположением принадлежали женщинам и детям, а с трупосожжением — мужчинам. Единственное, что резко бросается в глаза и как будто бы говорит в пользу предположений В. В. Хвойки,— это обилие керамических изделий в погребениях с трупоположением и сравнительно небольшое количество их в погребениях с трупосожжением. Последние отличаются большим числом металлических изделий. Но если мы будем брать отдельные виды вещей, то такие сугубо женские вещи, как пряслица, имеются и в тех, и в других погребениях. В полребениях с трупосожжением их даже больше.

Оба вида захоронений — труносожжения и трупоположения, судя по найденным в них вещам, а также по расположению их на площади могильников, одновременны. Нет никаких оснований считать, что одни из них предшествовали другим. Сказанное в равной степени справедливо и по отношению к погребениям, не характерным для могильников и встречаю­щимся в единичных случаях (диаметрально противоположная ориентировка покойников, скорченное положение, овальные ямы или ямы с заплечиками и т. д.). Бросается в глаза другое: погребения скорченпиков, как правило, безынвентарные или почти безынвентарпые. Они к тому же в большинстве случаев ориентированы по-иному, на юг. Не следует ли рассматривать такие погребения как захоронения подчиненного населения, рабов?

Одним из наиболее полно исследованных является могильник у с. Черняхов. Как уже отмечалось, на нем преобладали погребения с трупопо­ложением. В этих погребениях покойники лежали на спине, в вытянутом положении, чаще всего головою на запад или юго-запад. В некоторых погребениях находились только части скелетов: иногда недоставало черепа и верхней части туловища, иногда наоборот — от пояса до конца ног. Иногда же гири сохранившихся нижних конечностях находилась одна только левая рука. Рядом со скелетами, причем чаще с левой стороны, стояло около десяти глиняных сосудов. Реже встречались другие вещи: фибулы, пряжки, бусы, ножи, подвески, кольца, гребни и пр. В погребениях с трупосожжением пережженные человеческие кости находились или в урнах, или были ссыпаны прямо на дно погребальной ямы. Иногда они сверху были прикрыты миской или другим сосудом. Возле урны или костей, лежавших на дне ямы, стояли глиняные сосуды. Здесь же находились остальные вещи: фибулы, пряжки, гребни, бусы и пр. Глиняные сосуды, найденные в погребениях, сделаны на гончарном кругу и отличаются тщательностью отделки и изяществом форм. Многие из них орнаментированы.

Остальные могильники, на которых производились раскопки (Ромашки Маслово, Привольное, Пересечное, Гурбинцы, Дедовщина , Кантемировка , Переяслав-Хмельницкий , Каменка-Днепровская , Гавриловка , Данилова Балка!) в целом аналогичны Черняховскому. Наиболее полно исследованы из них могильник возле с. Маслово, Златопольского района, Черкасской обл. На этом могильнике было вскрыто 62 погребения с трупосожжением и 29 с трупоположением. Почти во всех погребениях с трупоположением покойники лежали на спине, в вытянутом положении, головою на север. Изредка встречались покойники с согнутыми в коленях или же скрещенными ногами и подогнутой к груди одной из рук. В двух случаях покойники были погребены в полусидячем положении. У некоторых покойников головы, а иногда и вся верхняя часть скелета находились на небольшом земляном возвышении, а в одном случае под голову была подложена миска. Встречаются также погребения, в которых были обнаружены на скелетах покойников, под ними или рядом с ними древесные угольки, пепел, зола и даже остатки перегнившего дерева. В одном погребении ноги скелета, а также дно погребальной ямы возле ног были покрыты какой-то красной краской. В ряде погребений под скелетами была подсыпка из цветного песка. Среди погребений с трупосожжением преобладали захоронения в урнах. Как правило, урна сверху была прикрыта другим сосудом-миской или же горшком, перевериутым вверх дном. В безурновых захоронениях сверху на костях также находились подобные покрышки.

Во всех погребениях, за исключением одного, покойников сопровождали определенные вещи: глиняные сосуды, металлические и стеклянные украшения, изделия из кости и т. д. Причем в погребениях с трупоположением глиняных сосудов больше, чем в погребениях с трупосожжением, и, наоборот, меньше предметов из металла, стекла и кости.

Каитемировский могильник (с. Кантемировка, Чутовский район, Полтавская обл.) весьма близок к Масловскому и по вещевым находкам, и по особенностям погребального инвентаря: те же формы сосудов, примерно то же сочетание трупоположеиий и трупосожжений, одинакова ориентировка покойников и т. д. Отличаются они лишь наличием на Кантемировском могильнике сарматских курганных погребений с трупоположениями в подбоях. В этих погребениях найдено большое количество глиняных сосудов, золотые, серебряные и бронзовые украшения и прочие вещи, типично Черняховские.

Следует отметить, что указанные курганные захоронения не являются исключением среди памятников Черняховской культуры. Вещи, характерные для этой культуры, в том числе и глиняные сосуды, неоднократно находили возле скелетов во многих курганах, расположенных на территории, занятой Черняховскими племенами. Однако только в Кантемировке курганы расположены непосредственно на Черняховском могильнике.

Весьма своеобразны могильники, открытые в последние годы в Нижнем Приднепровье и Побужье (Каменка-Днепровская, Гавриловка, Данилова Валка). На этих могильниках встречаются погребения в ямах с уступчатым дном (так называемые ямы с заплечиками) и даже и подбойные могилы, почти неизвестные на других Черняховских могильниках.

При сравнении только что описанных поселений и могильников с более ранними славянскими памятниками бросаются в глаза существенные перемены, происшедшие в экономической, общественной и культурной жизни той части восточнославянских племен, которая вошла в состав Черняховской культуры.

На смену сравнительно небольшому количеству зарубииецких городищ и селищ, известных здесь кое-где раньше, появляется большое количество неукрепленных поселений. Городища и селища зарубинецких племен располагались обычно на высоких и труднодоступных берегах больших рек и, по-видимому, отвечали всему укладу жизни этих племен в условиях первобытно-общинного строя. Каждое такое поселение являлось местом обита­ния большой семейной общины, занимающейся не только земледелием, но в значительной степени рыболовством и охотой. В дальнейшем, в связи с появлением новых земледельческих орудий (плуг с железным сошником и череслом) и общей интенсификации земледелия меняется и характер поселений. Вместо городищ, которые прекращают свое существование или превращаются в убежища, используемые только в момент опасности, появляется большое количество неукрепленных поселений, располагающихся на склонах небольших речек в местах, удобных для земледелия.

Начался процесс выделения малых семей, хозяйство которых основывалось на пашенном земледелии. В связи с этим расширяется и общая территория, занятая восточными славянами. В более северных областях При­днепровья, где в силу различного ряда обстоятельств, интенсификация земледелия протекала более медленно, зарубинецкие городища продолжали функционировать и позже, в черняховское время. В одном изжилищ, вскрытых на Чаплинском городище, например, были найдены, обломки гончарного сероглиняного кувшина Черняховского типа. Черняховские вещи встречаются и на других поселениях и могильниках (Велемичи).

Общая интенсификация земледелия в конечном итоге привела к известному обогащению населения, что нашло свое отражение даже в количестве вещей, сопровождающих покойников. По сравнению с зарубинецкими могильниками в Черняховских значительно увеличивается количество вещей, они более разнообразны по назначению, и уменьшается количество погребений, не содержащих дорогостоящих металлических и стеклянных изделий.

В то же время на Черняховских могильниках, в отличие от зарубииецких, появляются отдельные, весьма богатые погребения, принадлежавшие, повидимому, родовой знати и содержащие большое количество разнообразных вещей, в том числе стеклянных и серебряных. Интересно при этом, что захоронения в этих погребениях, в отличие от остальных, рядовых погребений производились в деревянных срубах (Черняхов, Гавриловка). Покойники, как правило, не сжигались.

О росте зажиточности населения свидетельствует и огромное количество римских импортных изделий, найденных на поселениях и погребениях черняховской культуры. Среди импортных вещей очень много амфор так называемого позднеримского типа (Черняхов, Дедовщина, Пищальники, Гурбинцы, Кантемировка, хут. Савинского, Велики, хут. Холодный, Ерковцы, Белоцерковцы, Привольное, Ягнятин, Коровицы и др.). Изредка встречаются краснолаковые сосуды (Черняхов, Ромашки, Гавриловка) и глиняные светильники (Киев, Журовка). Известны находки стеклянных сосудов, большое количество стеклянных бус, провинциально-римских бронзовых фибул и римских монет. Последние находили и на поселениях, и в погребениях, но еще большее количество их известно по случайных находкам на территории, занятой Черняховскими племенами. При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что привозными вещами пользовались не только отдельные представители родовой общины, но и довольно широкие слои населения. Это свидетельствует о еще сохранявшихся устоях родового строя.

Еще более ярким показателем общего роста производительных сил является появление у Черняховских племен специальных мастерских по производству глиняных сосудов (Никольское, Майорка, Пересечное, Коровицы, Лепесовка).

Если раньше глиняные сосуды по мере надобности выделывались в каждом поселке, почти в каждой семье, то теперь, с введением гончарного круга, производством сосудов начали заниматься специалисты — гончары, работающие для сбыта. В гончарных мастерских применялся быстро вращавшийся круг; посуда обжигалась в специальных горнах.

Гончарное ремесло, как это убедительно доказал Б. А. Рыбаков, никог­да не являлось ведущим, а всегда оформлялось позже других, скажем юве­лирного и кузнечного. И действительно, мастерские по производству и обрабодке металлов имелись уже у зарубииецких племен, как об этом свидетельствуют находки в Почепе. Известны они и на Черняховских поселениях (Скригловка в районе Бердичева). Следовательно, произошло отделение ремесла от земледелия, что было возможно только при условии достаточного развития последнего. Поскольку хлеба производили больше, чем раньше, ремесленнику уже не надо было самому заниматься обработкой земли. Необходимый ему хлеб он мог легко выменять на свои изделия-Возникает производство непосредственно для обмена, товарное производство, а вместе с ним и торговля не только внутри племени, но, как об этом свидетельствует привоз римских вещей, и с соседями, прежде всего с паселением римских провинций. В торговле с соседями и, в частности, с населением римских провинций, основную роль, по-видимому, играл вывоа хлеба: совпадение римских и русских мер зерна — косвенное доказательство этого. Помимо хлеба, продавали скот, кожи, меха и, вероятно, рабов. Обычай работорговли для того времени зафиксирован письменными источниками для германцев, но можно предполагать, что он был распространен и у славян.

Возможно, что на территории распространения Черняховской культуры у части славянских племен существовало в примитивной форме рабовладение . Само рабовладение у славян III — IV вв., как и у германцев на рубеже нашей эры, вероятно, имело некоторое сходство с оброчной Глиняная гончарная и лепная орнаментированная посуда из могильник III—V вв. в районе с. Гавриловка Херсонской обл зависимостью. По словам Тацита, у германцев «каждый из рабов распоряжается в своем доме, в своем хозяйстве» и «господин только облагает его, подобно колону, известным количеством хлеба, или мелкого скота, или одежды» .

Опроцессе социальной дифференциации у славян того времени свидетельствует и наличие у них родовой знати. Так, Иордан, касаясь событий конца IV в., говорит, например, о 70 знатных славянах во главе с «королем» Божем. Вокруг отдельных представителей родовой знати группировались дружины, которые, по словам Ф. Энгельса, являются зародышем «упадка… народной свободы», так как для них «грабеж стал целью», и они содействовали возникновению королевской власти .

Было бы неправильно, однако, полагать, что причиной всех указанных перемен в экономике, быте, культуре и общественной жизни южной группы восточнославянских племен в III — IV вв. являлось лишь дальнейшее развитие производительных сил, вызванное общей интенсификацией земледелия. Перемены эти во многих проявлениях объясняются той обстановкой, в которую попала южная группа восточнославянских племен в период начавшегося великого переселения народов.

Отмеченное выше продвижение зарубинецкой культуры на юг, в область скифоидной культуры, отражало передвижение части более северных племен и внедрение их в среду южных соседей, издавна связанных по культуре со скифским миром. Как уже говорилось выше, если принять гипотезу А. И. Тереножкина о продвижении протославянских племен на Средний Днепр еще за тысячу лет до Черняховской культуры, мы не должны противопоставлять этнически население Северной Скифии и племена, создавшие зарубинецкую культуру. В историческом же плане наибольший интерес представляет область смешения «скифской» культуры и зарубинецкой, так как именно здесь, на протяжении нескольких веков, закладывались основы будущей Киевской Руси. Общеизвестно, например, что уже на зарубииецких поселениях и могильниках, пограничных со скифами, «наблюдается смешанный, так сказать, славяно-скифский» характер культуры и быта. Нужно отметить, что северные славяне попали здесь на юге в орбиту давно уже действующих привычных связей с юж­ными культурными центрами и римскими провинциями. Все это вместе взятое, естественно, способствовало тем большим переменам в экономическом и общественном строе южной группы восточнославянских племен, о которых речь шла выше. Приток северных племен в Среднее Придне­провье приводил к увеличению здесь количества населения, резко возросшего в конце II и начале III в.

Соседями волыно-днепровских славян на юго-востоке являлись сарматские племена левобережья (частично проникавшие и на Киевщину), а ниже порогов по Днепру — готские племена, культура которых была очень близка к Черняховской.

Выше уже говорилось о наличии на Черняховских могильниках сарматских курганных захоронений. Но и во многих бескурганных погребениях, вскрытых на этих могильниках, мы находим чисто сарматские черты. Так, в погребениях № 67 и 69 Масловского могильника покойники были погребены в полусидячем положении. В ряде погребений этого могильника верхняя часть скелетов лежала как бы на возвышенности (приподнятое дно погребальной ямы). Встречаются также погребения, в которых скелеты лежат со скорченными ногами или согнутыми в коленях. Имеются погребения, в которых возле скелетов, под ними или же над ними находились кусочки краски, мела, угольков. Изредка встречаются остатки перешившего дерева. С. С. Гамченко, производивший раскопки на могильнике в Маслово, отметил даже, что некоторые покойники находились в деревянных гробах. Все эти детали погребального обряда не характерны для славян, но обычны для сарматских погребений.

Небезынтересно также отметить, что при раскопках Черняховских поселений и могильников почти никогда не встречаются бронзовые зеркала, столь обычные в сарматских погребениях. Тем большего внимания заслуживает факт находки зеркала в погребении Масловского могильника (погребение № 71, скелет в деревянном гробу). Зеркало это к тому же было разбито, т. е. в данном случае буквально повторен сарматский обычай разбивать зеркала перед тем, как класть их в могилу. В погребениях Масловского могильника изредка встречаются и сарматские сосуды, а сосуды, обычные для Черняховских племен.

На могильниках в Даниловой Балке и в Гавриловке некоторые захоронения производились в ямах с заплечиками и в подбоях. Такие формы ям не характерны для славянских захоронений, но в то же время они обычны на могильниках населения, обитавшего здесь в скифское и сарматское время (Марицыно, Николаевна). Любопытно, что и ориентировка покойников та же.

Не является исключением на Черняховских могильниках и искусственная деформация черепов — тот же сарматский обычай.

Все это вполне естественно, поскольку какая-то часть сарматов была поглощена, ассимилирована Черняховскими, в том числе и славянскими племенами при продвижении последних в сарматские районы . К тому же на территории, занятой Черняховскими племенами, одновременно с ними обитали и сарматы, о чем свидетельствует наличие целого ряда чисто сарматских могильников. Не случайно поэтому примерно в это время Тацит писал, что венеды многое заимствовали из обычаев сарматов, так как, занимаясь грабежом, исходили все леса и горы между бастарнами и феннами .

Южный вариант культуры полей погребений, близкий к черняховским, следует, по всей вероятности, связывать с готскими племенами. Таковы, например, поселение у совхоза «Приднепровского» возле с. Гавриловки, где жилища вплоть до деталей повторяют черты, характерные для жилищ германских племен; готскими, повидимому, являются некоторые вещи из могильника в Привольнохм: миниатюрные железные подвески — ведерки и особенно янтарные подвески-грибки. Если первые изредка и встречаются в Причерноморье (хотя основной район их распространения в то время был в низовьях Вислы), то аналогии вторым мы находим только на севере в области гото-гепидских и прусских племен. По-видимому, готскими по происхождению являются и изогнутые змейкой браслеты и эллипсовидные бляшки, известные нам по находкам в Пекарях Черкасской обл. и Остере Черниговской обл.

В середине III в. славянские племена Приднепровья принимали участие в скифских войнах с Римской империей. Об этом свидетельствуют находки в Приднепровье монет провинциально-римской чеканки и некоторые другие факты. Но еще более убедительно об этом говорит факт появления в это время на территории современной Молдавии целого ряда поселений и могильников Черняховской культуры. Среди них имеются и весьма обширные, свидетельствующие о переселении значительных групп населения. Отдельные Черняховские поселения и могильники появляются и далее к юго-западу, в Придунавье, на территории современной Румынии. Возможно, что вместе со славянами там оседают и пришедшие с ними готские, сарматские и другие племена. На поселениях и могильниках наблюдаются многие черты славянской культуры. И трудно сказать, чем бы закончился этот процесс, если бы дальнейшее продвижение славян в Причерноморье и на Балканы не было задержано в конце IV в. опустошительным нашествием гуннов. Множество людей было уничтожено, угнано в рабство, а поселения их разрушены. Именно такую картину разрушения и разгрома мы наблюдали во время раскопок на многих Черняховских поселениях (Привольное, Синицивка — Сабатиновка и др.)- Многие вынуждены были уйти в другие, более безопасные места. Обширная территория Южного Приднепровья на время приходит в запустение. Лишь кое-где на ней мы находили следы кратковременного пребывания различных степных кочевых и полукочевых народов (например, Мартыновка и родственные ей памятники).

Гуннское нашествие и последовавшая за ним двухвековая борьба с Римской империей, прекращение привычных связей с причерноморскими культурными центрами и населением римских провинций весьма отрицательно сказались на экономике и культуре той части восточнославянских племен, которые соприкасались со степью. Были заброшены огромные участки земли, обрабатывавшейся ранее, совершенно исчезают некоторые отрасли ремесленного производства, связанные с широким рынком сбыта, например, гончарство. Исчезают провинциально-римские элементы в культуре и быте населения значительной части Европы, происходит, если так можно сказать, общая «варваризация» культуры.

Расположенный на северной окраине области Черняховской культуры район Киева, очевидно, не был затронут гуннским разгромом, и здесь мы наблюдаем прямую преемственную связь памятников V в. с более ранними.

Таковы славянские поселения и могильники конца IV—V вв., открытые в последние годы В. Н. Даниленко в районе Киева (Староселье, Безродичи, Бортничи, Красный хутор и др.). Здесь мы уже не находим дорогостоящих импортных изделий, нет великолепных глиняных сосудов, сде­ланных на гончарном кругу, совсем нет украшений и т. д. В то же время и в самом домостроительстве (деревянные срубные жилища), и в погребальном обряде (ямные захоронения с трупосожжением), и даже в наиболее подверженном переменам во времени материале — керамике мы наблюдаем прямую преемственность с памятниками зарубинецкой культуры. Подчеркиваем это, ибо никакой преемственности между славянскими памятниками V в. и последующего времени с памятниками более южной Черняховской культуры, уничтоженной гуннами, почти не наблюдается, что, впрочем, вполне естественно, так как после событий конца IV — середины V в. существенно изменилась материальная культура во всей Европе. Перемещение массы племен падение Римской империи, нарушение культурных связей — все это приводило к коренным изменениям и к неизбежному огрубению культуры.

С другой стороны, усиление межплеменных связей, формирование кратковременных и длительных союзов племен (которые все чаще начинают мелькать на страницах тогдашних сочинений) приводило к созданию новых направлений связи, установлению большего единства материальной культуры у родственных народов.

И не случайно вскоре после гуннского нашествия на огромной территории Приднепровья и Повисленья, занятой до этого венедскими — зарубинецкой и пшеворской культурами, появляются одинаковые славянские поселения и могильники и, что особенно важно,— совершенно одинаковы керамика, орудия труда, многие предметы украшения и быта и т. д. Речь идет о памятниках житомирского типа в Приднепровье и памятниках пражского типа на западе.

Поселения в это время были в большинстве случаев неукрепленными, т. е. селищами. Но известны и небольшие городища. Наиболее ранние из поселений (Корчак в районе Житомира, Петриков на Припяти, Зимно возле Владимиро-Волынска) относятся к VI—VII вв. Самые поздние доходят до VIII и даже IX в. (Хотомель, Лука-Райковецкая, Григоровка) и др. На тех из поселений, где производились раскопки, обнаружены остатки небольших жилищ в виде полуземлянок с глинобитными или же каменными печами внутри. Таковы, например, жилища, остатки которых обнаружены на селище у г. Петрикова на Припяти. Такие же жилища обнаружены на селищах возле с. Райки под Бердичевом, с. Григоровки на Днепре, в Хотомеле на Горыни и на других поселениях. На селище в Григоровке были найдены и материалы, относящиеся к обработке металлов, в том числе тигли для плавки цветных металлов. Большое количество шлаков открою на селище в Хотомеле.

Могильники встречаются двух видов: бескурганные, т. е. такие же, какие были у венедских зарубииецких племен (Хорек и Хотомель на Горы­ни, Катериновка под Житомиром, Новый Быхов на Днепре, Артюховка в районе Ромен и др.) и курганные (Корчак, Селец, Мирополь на Житомир-щине, Перевалы на Волыни и многие другие). И на тех и на других обнаружены погребения с трупосожжением. Погребений с трупоположением неизвестно. Интересно отметить в этой связи, что на большинстве из известных нам курганных могильников житомирского типа примерно в IX—X вв. появляются погребения с трупоположением.

На поселениях и в погребениях довольно много глиняных сосудов, весьма своеобразных по форме и сделанных от руки, т. е. без помощи гончарного круга. В более поздних комплексах, например на поселении в Хотомеле, встречаются сосуды, вначале лишь подправленные на кругу, а затем и полностью сделанные на кругу. Весьма примечательно при этом, что при сравнении этих сосудов устанавливается типологическая преемственность, указывающая на непрерывность развития, начиная с лепных сосудов VI в. и до хорошо известных форм славянской керамики IX— X вв. В то же время прототипы лепных сосудов VI в. мы находим на старых зарубииецких могильниках Полесья (Воронино, Велемичи).

Помимо керамики, на поселениях были обнаружены остатки железных плугов (сошники, чересло — в Хотомеле), большое количество различных орудий труда: ножи, рыболовные крючки и остроги, долота, жернова и т. д. Довольно много предметов вооружения и конского снаряжения (железные наконечники стрел и копий, пластинки от панциря, удила, шпоры и пр.). Встречаются и различные предметы украшений, в том числе и серебряные височные кольца, бронзовые пряжки и Характерные браслеты с утолщенными концами. Известны и литейные формы !.

Все это свидетельствует о том, что, несмотря на опустошения, произведенные в южной группе восточных славян гуннами, в более северных областях общее развитие производительных сил, несомненно, значительно продвинулось вперед. Это, а также недостаток удобных для земледелия почв в сложной обстановке продолжающегося переселения народов, при­вело к значительным передвижениям славянских племен.

Движение шло как на юг, в степи, к низовьям Дуная и на Балканы, так и на северо-восток, в среду летто-литовских и финских племен.

В течение примерно двухсот лет (VI—VII вв.) славяне занимают всю восточную и центральную часть современной Белоруссии, подчинив себе обитавшие здесь до этого летто-литовские племена, известные нам по городищам с так называемой штрихованной керамикой. Об этом свидетельствует наличие на этих городищах особого, притом всегда верхнего, пере­крывающего слоя со славянской керамикой (Банцыровщина, Черная Гора, Прилады, Дымокуры, Некасецк и др.), а также могильники с трупосожжением типа Ново-Быховского.

Примерно в это же время славяне занимали обширные области в вер­ховьях Днепра и Волги, появились на Ловати в районе оз. Ильмень. Об этом говорит появление здесь длинных курганов, сопок и поселений с характерной лепной керамикой (Старая Ладога). На Десне и Оке в это время также появляются поселения и курганы с трупосожжением и кера­микой житомирского типа. Некоторые из них — Неготино, Хотылево, Голяжье, Кветунь, Воротынцево, Шуклинка и Лебедка — в последние годы исследуются.