Эксплуатируемые классы: многонациональный народ

К райе относилось третье сословие империи — крестьянство, горожане, низшее духовенство, независимо от религиозной принадлежности. Все они платили налоги, что и составляло их главную отличительную черту.

Крестьянство

Укоренившийся в Османской империи принцип, согласно которому все имущество страны принадлежит султану, до XVII в. не подвергался серьезным нападкам. Император сдавал в аренду земледельцу, обычно через посредство тима-риота, участок земли — чифтлик, представлявший собой надел, который можно было обработать с помощью пары волов (чифт).

Как правило, площадь одного чифтлика, в зависимости от плодородия почвы, типа ее обработки и местоположения, составляла от 60 до 150 дёнюм (по-греч. — «стремма»). Один дёнюм соответствовал участку, обрабатываемому за один день, поэтому его площадь в разных районах империи колебалась от 940 до 1340 кв. м. Новый дёнюм, принятый в современной Турции, и новая стремма, используемая в Греции, составляют одну десятую гектара, то есть 1000 квадратных метров.

Передача участка земли землепользователю (любого вероисповедания) закреплялась актами, зарегистрированными в кадастровых реестрах. Право пользования этими участками передавалось по наследству. Тимариот не мог отнять землю у представителя райи. Он лишь как чиновник следовал государственному земельному законодательству. Тем не менее крестьянин-арендатор не мог ни продать свой надел, ни подарить его, ни передать без разрешения, ни изменить форму пользования, независимо от того, пашня это, сад или луг. Тимариот оставлял себе всю сумму налогов, взимаемых с его крестьян государством, в обмен на службу императору. Вначале сверх того император передавал тимариоту (с учетом содержавшегося у того скота), а также каждому крестьянину тимара один чифтлик площадью от 60 до 15 дёнюм. Однако во второй половине XVI в. даже эти участки пришлось отдать райе, чтобы частично ослабить демографическое давление со стороны безземельных крестьян.

Крестьянин-райя имел право на один чифтлик, достаточный, чтобы прокормить семью, но ни на какую иную землю рассчитывать не приходилось. Таким образом, теоретически переход крестьян в класс крупных землевладельцев был невозможен. После смерти главы семьи чифтлик поступал в коллективное пользование сыновьям, обычно не имевшим права его делить. Но на практике это часто происходило, что привело к все более обострявшейся проблеме раздробленности земли.

Если на протяжении трех лет надел оставался свободным или необработанным, то тимариот мог сдать его в аренду другим крестьянам. На самом деле вплоть до второй половины XVI в. основной проблемой в сельском хозяйстве была нехватка рабочих рук, вынуждавшая крестьян оставаться на своей земле. Таким образом, тимар был бенефицием, пожалованным султаном вместе с проживавшими на нем крестьянами.

В XV в. тимариоты постоянно пытались отнять друг у друга крестьян. Без них они теряли доходы. Однако если крестьянин уезжал в город и становился ремесленником, то он должен был выплатить своему тимариоту компенсационный налог, чифт бозан акчеси («деньги за разрыв договора об аренде»), иначе его можно было вернуть на землю. В целом социально-экономические условия XV — первой половины XVI в. благоприятствовали крестьянству, и это объясняет легкость османской экспансии. Тимариот не мог обложить своих крестьян иными налогами, кроме тех, что устанавливало государство, нарушение правил грозило потерей тимара. Другими словами, вмешательство сильного централизованного государства ослабляло зависимость крестьян. Налоги в Османской империи делились на две категории: те, что предписаны шариатом, и налоги эрфи, введенные султаном (их также называли налогами Дивана, Императорского совета.

В первую категорию входили: натуральная десятина с урожая (эшур), выплачиваемая всеми крестьянами
независимо от религиозной принадлежности; подушная подать (джизья, или харадж) — ее платили райи-немусульмане (зиммии, или «люди Писания»); и десятина подаяния (занят) — сороковая часть дохода, которую вначале каждый правоверный мусульманин добровольно отдавал как подаяние, но постепенно превратившаяся в регулярный налог, собираемый государством с каждого райи- мусульманина.

Ко второй категории также относилось несколько видов налогов. В Западной Анатолии и во Фракии каждый крестьянин, мусульманин или христианин, за право обрабатывать свой чифт-лик платил земельный налог (чифт ресми). Его сумма составляла 22 акче (по-греч. — «аснров») в год с каждого крестьянского участка.

В 1431 г. один цехин, золотая венецианская монета весом 3-4 грамма (которая служила денежным эталоном), стоил 35 акче (серебряная монета, содержавшая много меди). Во времена Селима I османский куруш равнялся 40 акче. В начале XVI в. хождение имел золотой флури. В других регионах империи вместо этого налога государство взимало — только с земледельцев-христиан — «налог на пастбища» (испенч ресми, или испенчё. Кочевники, независимо от религиозной принадлежности, также платили налог за право пользования пастбищами в местах кочевий. И наконец, существовал чрезвычайный налог (авариз), которым облагались все люди «толпы» в местах их проживания. Его вводили в случае визитов военных и гражданских представителей центральной власти, чье пребывание следовало обеспечить, во время проведения в регионе военных кампаний или для оказания помощи соседним регионам, пострадавшим в результате природных бедствий. Но постепенно авариз превратился в постоянный налог, порой заменявший земельную подать.
Нельзя путать земельный налог, взимаемый с крестьян, с земельным налогом, уплачиваемым землевладельцами. Существовали крупные земельные владения, зеаметынхасы, как и тимары, пожалованные султаном в форме бенефиция, но обрабатывали их сами бенефицарии с помощью сельскохозяйственных рабочих. Однако в течение второй половины XVI в. из-за роста численности населения они были разделены на крестьянские наделы и преобразованы в законные тимары. И наконец, целые деревни или округа были пожалованы султаном особо важным лицам в форме чифтлика. В последнем случае речь шла о крупном частном владении.

Буржуазия (ремесленники и торговцы)

Медленный закат тысячелетней Византийской империи, превратившейся в болевую точку на политической карте конца Средневековья, привел к разорению земель и людей по обе стороны Эгейского моря. В образовавшуюся пустоту навстречу друг другу хлынули франки и турки. В итоге поле битвы осталось за турками, которые установили здесь pax ottomanica (османский мир). Вновь вернулось спокойствие. Пустынные села и города ожили, а через 150 лет, в конце XVI в., империя столкнулась с проблемой перенаселения. Восстановленным миром воспользовались все сословия, но более других буржуазия, которая нуждалась в обстановке безопасности и доверия, чтобы вновь начать свою деятельность.

Символом возрождения стал Константинополь. Разграбленный франками в 1204 г. город пребывал в состоянии медленной агонии. В марте 1453 г. император Византии потребовал от своего советника Георгия Франдзи провести перепись всех мужчин, включая монахов, проживавших в Константинополе и способных носить оружие. Франдзи насчитал 4983 грека и менее 2 тыс. чужеземцев, в то время как армия султана, окружившая Царьград, состояла из почти 80 тыс. воинов и дополнительных иррегулярных формирований. Итак, общая численность населения Царьграда накануне завоевания его османами сократилось до 30-35 тыс. жителей. Мы не располагаем статистическими данными о численности населения Константинополя за весь период его длительного существования, однако накануне завоевания франками в 1204 г. в городе проживало, по некоторым подсчетам, от 800 тыс. до 1 млн человек. Ясно одно: когда в июне 1203 г. воины четвертого крестового похода увидели Константинополь, их поразило открывшееся зрелище. Они не представляли себе, что бывают такие огромные и такие богатые города.

Варварское разрушение Константинополя франками и его систематическое разграбление на протяжении почти 60 лет их жестокого правления превратили его в пустынный город-призрак. С 1261 по 1453 г. город влачил жалкое существование. В 1403 г. посол Испании Клавихо описывал некогда цветущую имперскую столицу как большую деревню, лежащую в руинах. А генуэзская колония Галата, расположенная на северном берегу бухты Золотой Рог, напротив, была плотно заселена и застроена прекрасными домами.

Колониальный характер эксплуатации франками Византийской империи начиная с того дня 1082 г., когда Алексей I Комнин в своей Золотой булле предоставил Венеции невиданные в империи торговые привилегии, привел к упадку византийского торгово-ремесленного сословия. Греки не плавали больше по морям и не передвигались по суше. Все доходы от торговли шли иностранным купцам — в основном венецианцам и генуэзцам, жившим на правах экстерриториальности в обособленных кварталах византийских городов. Для византийских горожан османская экспансия была избавлением. Султан положил конец таможенным льготам, предоставляемым латинским торговцам в Византии. Он обложил их более высоким налогом, чем купцов — подданных империи. По мере того как итальянцев изгоняли из превратившегося в «османское озеро» Черного моря и из Эгейского моря, их место занимал торговый флот — небольшие греческие суда, провозвестники того флота, который будет символизировать мощь греческой буржуазии в XVIII веке. Строя эти корабли, а также нанимаясь на службу в императорский военный флот, многие жители греческих островов приобрели крепкие мореходные навыки. Пьер Белой дю Ман, плававший по Эгейскому морю в 1546 г., отметил чувство покоя и безопасности, которое принес османский мир жителям островов. Островитяне уверяли его, что никогда ранее страна не была столь ухожена, столь богата и столь населена.

Сухопутная торговля на Балканах также развивалась в интересах местных торговцев благодаря барьерам, установленным султаном на пути иностранцев. Мехмед II активно взялся за новое заселение Константинополя, за возвращение ему богатства и славы. Семьи византийской знати, укрывшиеся в провинции, пригласили в столицу. Фатих выпустил на волю пленников, бывших его личной добычей, поселил их в квартале Фанар и временно освободил от всех налогов. По его приказу губернаторы направили 4 тыс. семей из Румелии и Анатолии в столицу, где им было обещано жилье. Не важно, мусульмане они или нет, главное, чтобы это были умелые торговцы или ремесленники. Затем Завоеватель привез купцов и ремесленников христиан из Амасры на Черном море (1459), из Фокеи (1460), Трапезунда (1461), Коринфа (1458), Аргоса (1463), Кара-мана (1470), с острова Эвбея (1473), из Каффы в Крыму (1475), которые расселились в кварталах Стамбула. Мехмед хотел превратить Царьград в полноценную, то есть многонациональную, османскую столицу: турки, армяне, евреи, славяне, греки и многие другие хлынули сюда из всех уголков империи. Были предприняты гигантские усилия по реконструкции города. По итогам переписи населения 1477 г. в Стамбуле и Галате (без предместий) проживало около 100 тыс. человек, из них более половины составляли мусульмане, а четверть — православные греки. Около 1550 г. численность населения города с Галатой, Перой и предместьями, по оценкам испанского путешественника Кристобаля де Виллалона, составляла приблизительно 550 тыс. (50 тыс. жили в предместьях). Учитывая, что переписи подлежали жители не только города, но и предместий, мусульмане в самом городе, видимо, составляли менее половины населения, а православные греки — около 37%. В конце XVII в. в Стамбуле с пригородами проживало от 700 до 800 тыс. человек. Стало быть, к этому времени численность населения Царьграда вернулась к уровню кануна 1204 года.

Ремесленники

Все они были объединены в цеховые корпорации, эснафы (ремесленники, мелкие буржуа), либо чисто мусульманские, либо христианские, либо еврейские, либо — иногда — смешанного типа. Мусульмане были не знакомы с некоторыми ремеслами, например, они не умели строить корабли, в чем греки как раз были непревзойденными мастерами. Это привело к созданию особых корпораций, монополизированных одним миллетом.

 По данным турецкого автора Эвлия Челеби, в 1637 г. в Стамбуле насчитывалось 1100 эснаф. На самом деле число крупных корпораций не превышало 150. Каждая гильдия имела своих мастеров — уста и совет старейшин, который контролировал коллективное руководство. Избирали совет уста, а утверждал султан. Во главе совета стоял шейх — духовный и нравственный лидер корпорации, имевшей своего святого покровителя. Корни османских корпораций следует искать в византийской традиции. Византийцы передавали ее либо непосредственно османам, либо через посредство арабов. Религиозные братства неорто-доксальных мусульман также учреждали корпорации. Примером тому служат существовавшие в XIIIXIV вв. в Анатолии городские братства ахи, на которые опирался основатель династии Осман для утверждения своей власти в регионе. Со временем корпорации все более теряли религиозный характер. Практическое руководство гильдией доверялось синдику (старшине), кетхюде или кяхье. Каждый мастер самостоятельно набирал учеников (чирак), но решение об их переходе в ранг рабочих (калфа), затем мастеров (это давало право открывать собственные мастерские) принимал совет старейшин. Для содержания мастерской требовалась лицензия, гедик. Получить ее было нелегко, поскольку она служила инструментом ограничения конкуренции. Лицензия была собственностью мастера, он мог ее продать или передать своим потомкам при условии подтверждения их компетентности советом старейшин.

Синдик был посредником между центральной властью и корпорацией. Он знакомил членов цеха с законами, издаваемыми султаном, отвечал за их исполнение, наказывал нарушителей. В то же время синдик представлял интересы членов гильдии в органах верховной власти. Ему, в частности, поручалось подавать жалобы. Гильдии собирали со своих членов таможенные пошлины на им- портируемые или экспортируемые товары. Однако за муниципальный сбор (ихтисап ресми), уплачиваемый всеми ремесленниками и мелкими лавочниками, отвечали инспекторы рынков, мухтесип.

Гильдии (вместе с инспектором рынков) контролировали качество изделий, их вес и размеры, чтобы избежать подделок, а также, с согласия правительства, устанавливали цены и размеры заработной платы. Таким образом, цеховые объединения позволяли центральной власти контролировать деятельность и доходы ремесленников.

Торговцы

Отец турецкого национализма Зия Гёкальп был прав, сетуя на то, что турки допустили ошибку, позволив капиталистической системе хозяйствования выскользнуть из их рук и перейти к немусульманским подданным империи, а самим туркам довольствоваться местом чиновника и земледельца (1913). Однако причина этого никак не связана с отрицательным отношением ислама к капитализму. Конечно, мусульманский закон, шариат, в принципе осуждает взимание процента с займа, но стимулировать капиталовложения можно было различными путями. Мусульманский закон разрешал, например, создание деловых ассоциаций для получения прибыли. Не только турецкая, но и мусульманская традиция в целом свидетельствуют о том, что власти поощряли торговлю. Считалось, что те султаны, которые не защищают ремесленников и купцов от бесчинства чиновников, обречены однажды потерять трон. В то же время имела место и реальная враждебность со стороны подданных- мусульман по отношению к торговцам.

В Османской империи торговцы делились на два класса: с одной стороны, мелкие лавочники, которые имели собственные гильдии и, следовательно, назывались эснаф’, они облагались муниципальным налогом и контролировались инспектором рынков; с другой стороны, крупные торговцы, негоцианты — тюджжар, освобожденные от муниципального сбора и контроля инспектором рынков. Им ничто не препятствовало заниматься любыми делами и сколачивать крупные состояния. Эвлия Челеби обвинял негоциантов зерном в спекуляции: они закупали его по низкой цене, держали на складах, а в голодные времена продавали по завышенным ценам.

Гильдии резко выступали против торговцев и безрезультатно пытались убедить государство оставлять негоциантам тот же размер прибыли, что и им, а именно, не более 10-15%. Но ведь высшие государственные чиновники вкладывали свои деньги в этот торговый капитализм, заключая договор — так называемый муда-раба — с купцами, и, конечно, они их защищали. Более того, некоторые торговцы из высшего общества путали государственную казну с собственным карманом и, пользуясь своим влиянием на султана, экспортировали зерно, получая громадные прибыли, поскольку внутренние регламентируемые цены и цены за границей существенно различались.

И наконец, процветала торговля предметами роскоши, например рабами, приобретаемыми богатыми горожанами и высшими чиновниками в качестве слуг, служанок и наложниц. Следовательно, «рабы Порты» могли владеть рабами. В Стамбуле этой торговлей занимались евреи. Речь шла о белых рабах, привезенных с Кавказа, из России или даже из Польши. Черных рабов из Судана и Центральной Африки покупали в Каире и Александрии. Если вначале раба нельзя было продавать немусульманину, то во второй половине XVII в. и христиане, и евреи получили это право.