Свирепствовала и цензура. Из произведений печати изгонялся малейший противоправительственный намёк. В 1819 г. было запрещено печатание письма Ломоносова «О размножении и сохранении русского народа», как содержащего мысли, противные православной церкви. Особенно тревожили правительство вольнолюбивые стихи Пушкина «Вольность», «Noel», «К Чаадаеву», «Деревня». «Пушкина надобно сослать в Сибирь,— говорил Александр I.— Он наводнил гею Россию возмутительными стихами, вся молодёжь наизусть их читает». Заступничество влиятельных друзей (Карамзина и Жуковского) смягчило кару Пушкина: в 1820 г. он был сослан не в Сибирь, а на юг, в Кишинёв.
В печати запрещалось рассуждать о системах политического строя. В 1824 г. была запрещена благонамереннейшая статья самого Магницкого «О конституциях», восхвалявшая самодержавие: правительство находило, что «нет нужды и пользы ниже приличия рассуждать публично о конституциях в государстве, благоденствующем под правлением самодержавным». Особый указ в 1824 г. запрещал российским чиновникам издавать без дозволения начальства какие бы то ни было произведения, касавшиеся «до внешних и внутренних отношений Российского государства».
Следя за «нравственностью», цензура придиралась к любому выражению, казавшемуся ей «вольным»: вычёркивалось выражение «нагая истина», ибо истина — женского рода, и ей непристойно быть нагой; была запрещена книга «О вреде грибов», ибо грибы — постная пища, рекомендованная церковью. Во время «великого поста» была запрещена публикация стихотворения поэта Олина о любви на том основании, что «в один из первых дней великого поста весьма неприлично писать о любви девы, неизвестно какой».
Из переводной литературы особое внимание уделялось французской — часть цензоров её не одобряла и считала, что она способна принести только вред.