Особенности и грамматическая характеристика фразеологизмов монгольского и русского языков

В первой главе «Лексико-семантические особенности и грамматическая характеристика фразеологизмов монгольского и русского языков» дается сопоставительный анализ фразеологизмов монгольского и русского языков в лингвистическом аспекте, особенности их семантики и грамматической структуры.

Лексический состав фразеологизмов монгольского и русского языков

По характеру лексического состава фразеологизмы монгольского и русского языков можно разделить на две большие группы, различные по своему объему и продуктивности:

1. Фразеологизмы, состоящие целиком из слов со свободным употреблением; в них нет ни одного слова, которое бы не могло быть употреблено отдельно, в составе свободных сочетаний слов. Фразеологизмы этой группы со стороны лексического состава внешне ничем не отличаются от свободных сочетаний слов, их отличие состоит лишь во внутренней стороне, т.е. их от последних отграничивает воспроизводимость  в речи. Например, гэдсээ тэжээх (досл. «кормить живот») в значении «прокармливаться»; зеленая улица в значении «свободный путь, без препятствий и задержек» и др.

  К этой же группе относятся и монгольские, и русские пословицы, поговорки типа: Танилтай хγн талын чинээ, танилгγй хγн алгын чинээ (досл. «человек, у которого много друзей, широк, как степь, человек, у которого нет друзей, узок, как ладонь»); Рука руку моет и обе белы бывают и др.

2. Фразеологизмы, состоящие из слов, известных лишь в данных выражениях. Слова, выступающие в качестве компонентов лишь в данных выражениях, отличаются от слов предыдущей группы тем, что они являются словами с закрепленным употреблением. Такие фразеологизмы в двух сопоставляемых языках имеют в своем составе устаревшие лексико-семантические факты. Например, Мацаг барих (досл. «соблюдать пост») – «отказ от мяса», где слово мацаг известно лишь в сочетании со словом барих; Закадычный друг  — «давнишний и близкий друг», где слово закадычный проявляется только в сочетании со словом друг, в сочетании с другими словами оно невозможно. Составными элементами монгольских фразеологизмов по сравнению с русскими могут быть и парные слова, что является «специфической чертой монгольских и тюркских языков» [Будаев, 1970, 31]: арьс яс болох – «кожа да кости остались»; эрээн бараан амьдрал – «приливы и отливы жизни». Таким образом, характерной особенностью монгольской фразеологии является то, что в состав компонентов фразеологических единиц монгольского языка входят парные слова.

Семантические типы фразеологизмов монгольского и русского языков

Особо важной проблемой является семантическая классификация фразеологических единиц. Большинство исследователей в этом вопросе следуют за Ш.Балли или В.В.Виноградовым и, применяя их типологические принципы, классифицируют фразеологизмы по степени спаянности компонентов и по степени мотивированности их значений.

С точки зрения семантической слитности фразеологизмы двух сопоставляемых языков можно разделить на следующие четыре группы:

1. Фразеологическими сращениями называются словосочетания, в которых слова, их составляющие, утратили свое самостоятельное значение и превратились лишь в части сложной лексической единицы. Словосочетания данной группы «немотивированы и непроизводны». Составные элементы фразеологического сращения не имеют никакой связи со значением всего выражения в целом. Например, монгольское выражение сγнсний огиу болох – семантика этого выражения несоотносительна со значениями слов сγнс (душа), огиу («бирюза» — драгоценный камень), болох (стать), (досл. «стать бирюзой души»). Данное выражение употребляется в значении «завоевать чью-л. симпатию». Также значение следующих русских фразеологических сращений попасть впросак, сбухты – барахты и т.д. не может быть выведено из значений каждого слова этих оборотов в отдельности, так как нет подходящих созвучных слов в лексической системе современного языка: просак, барахты.

В отличие от монгольских фразеологических сращений, иногда в русских сращениях могут сохраняться отдельные грамматические формы. Например, в предложения х«Они собаку…деле» и «Он собаку…деле» на этом деле сохраняется зависимость между словом «съел» и субъектом действия: они съели, он съел, она съела  и т.д. Однако, на общее значение этой лексической единицы такое изменение грамматических форм не оказывает никакого влияния.

2. Фразеологическими единствами называются такие семантически неделимые обороты, общее значение которых в какой-то мере уже мотивировано значением слов, составляющих данный оборот. В таких оборотах иногда имеются признаки семантической самостоятельности элементов. Значение целого оборота бывает связано с пониманием общего образного смысла, зависящего от значения отдельных слов. Возьмем  монгольское фразеологическое единство халуун чулуу долоох (досл. «горячий камень облизать»), означающее «испытать все». В отличие от сращений «фразеологические единства обладают свойством потенциальной образности», т.е. в оборотах этого типа понимание целого зависит от значения отдельных элементов, которые как бы составляют образный «стержень» всего оборота. Например, в таких единствах, как держать ухо востро – «быть осторожным, осмотрительным», пускать пыль в глаза – «представлять себя, свое положение лучше, чем есть на самом деле» и других, значение целого является производным, мотивированным и вытекающим из семантики образующих их слов. Однако это мотивированность, производность «не прямая,  а опосредованная».

3. Фразеологическими сочетаниями называются такие обороты, в которых имеются слова, как со свободным, так и со связанным употреблением. Возьмем монгольское выражение архины лγγ (досл. «корчага водки»). В этом выражении слово лγγ («корчага») имеет связанное употребление, встречается лишь со словом архи («водка»). А лексическая единица архи имеет свободное употребление, она может сочетаться кроме лγγ с целым рядом других слов, например, архины нэр (название водки); архи худалдах (продавать водку) и др. В русском языке можно сказать сгорать от стыда, сгорать от позора, сгорать от нетерпения, но нельзя – сгорать от радости. Также можно сказать терпеть гонение, испытывать гонение, переносить гонение, но нельзя – делать, давать гонение и т.д.

4. Фразеологическими выражениями называются такие обороты, которые являются устойчивыми по своему лексическому составу и грамматической спаянности, яркими и меткими по своей образности, широко известными по своему употреблению. Сюда относятся пословично-поговорочные выражения, цитаты из произведений писателей. Например: Бушуу туулай борвиндоо баастай (досл. «у быстрого зайца ноги  в помете») /посл./; Руби дерево по себе /посл./; Чоно нь хонио, чадуу нь ядуугаа /выражение из романа Б.Ринчен/ (досл. «волк пожирает овцу, богач — бедняка»); Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо /выражение из комедии римского писателя Теренция/ и др.

Морфологическая структура фразеологизмов монгольского и русского языков

Конкретно по своей структуре фразеологизмы в монгольском и русском языках одинаково делятся на две большие группы: 1) Фразеологизмы, представляющие собой законченные предложения: Эсгий хийхэд нохой хэрэггγй (досл. «когда валяют войлок, собаки не нужны»); Блажен муж, иже и скоты милует и многие другие. 2) Фразеологизмы, являющиеся по своей структуре отдельными словосочетаниями и выступающие в роли отдельных членов предложения: орчлонгийн тоос (досл. «прах суетного мира»); мотать на ус и др. Среди фразеологизмов второй группы, учитывая специфический характер образующего их сочетания слов, следует выделить следующие основные как наиболее типичные регулярные для монгольского и русского языков модели:

а) Обороты, являющиеся сочетанием прилагательного и существительного – одна из самых типичных моделей в двух языках. При этом прилагательное употребляется препозитивно, существительное – постпозитивно. Например, хөгшин чоно (досл. «старый волк») – «об опытном человеке»; воздушный замок и др.

б) Обороты, являющиеся сочетанием двух существительных. На наш взгляд, фразеологизмы данного типа делятся в свою очередь на следующие группы: 1) Фразеологизмы, состоящие из двух существительных в именительном падеже. Такие фразеологизмы продуктивны в монгольском языке. Например, төмөр шувуу (досл. «железо птица») – «самолет»; γхэр буу (досл. «бык оружие») – «пушка». По утверждению Т.А.Бертагаева [1971, 116], монгольские выражения этого типа сходны с русскими атрибутивными существительными, как царь-пушка; огонь-девка; жар-птица. 2) Фразеологизмы, состоящие из существительного в именительном падеже с существительным в родительном падеже. Такие обороты продуктивны в обоих языках. Например, хувцасны гол (досл. «ось одежды») – «худой»; плод любви и др. Сюда же можно отнести русские фразеологизмы, состоящие из существительного в именительном падеже и существительного с предлогом: борьба за существование; душа в душу  и др. 3) Обороты, являющиеся сочетанием глагола с именем существительным. В монгольских фразеологизмах существительное употребляется препозитивно,  глагол – постпозитивно, а в русских фразеологизмах в большинстве случаев глагол стоит препозитивно, существительное – постпозитивно. Например, ээзгий буцалгах (досл. «кипятить творог») – «храпеть»; выходить из колеи и т.д. 4) Обороты, состоящие из глагола и наречия. Например, урагш(аа) явах (досл. «вперед идти») – «развиваться»; поставить в тупик и т.д.

Также немало фразеологизмов монгольского и русского языков создано на базе сравнительных конструкций типа свободных словосочетаний. Такая конструкция образуется в монгольском языке при помощи послелога «шиг», а в русском языке при помощи соединительного союза «как». Фразеологизмы этого типа называют в лингвистической литературе компаративными фразеологизмами. Приведем примеры: монг. өвччихсөн юм шиг (досл. «как будто сняли шкуру») – «очень похожий»; русс. как пить дать; как черт ладана и др.

Выделяются следующие наиболее типичные в монгольском и русском языках группы в зависимости от того, какой компонент единицы грамматически господствует во фразеологизме, а также от его синтаксической функции в предложении: 1) Глагольные фразеологизмы: араагаа зуух («стиснуть коренной зуб»); упустить из виду и т.д. 2) Субстантивные фразеологизмы: мод толгой («палка — голова») в значении «трубка»; тогооны алчуур («тряпка для чистки котла») в значении «рабыня»; краска стыда и др. 3) Адвербиальные фразеологизмы: яагаад ч болсон («во что бы то ни стало»); изо дня в день и др. 4) Адъективные фразеологизмы: хатсан борц шиг («как вяленое мясо»); подбитый ветром и др. 5) Междометные фразеологизмы: муу нохой! («плохая собака»); И никаких гвоздей! и др. 6) К шестой группе относятся союзные и модальные фразеологизмы русского языка, которые отсутствуют в монгольском языке: несмотря на то, что; в силу того, что и т.д. В монгольском языке наиболее богатыми  и продуктивными, а также структурно более или менее однотипными являются фразеологизмы первых четырех групп, а в русском – первых трех групп.

Синтаксическая структура фразеологизмов монгольского и русского языков

Если сравнить различные типы предложений, которыми мы пользуемся в речи, то увидим, что некоторые из них создаются, строятся в процессе языкового общения, а другие извлекаются из памяти в готовом виде, воспроизводятся, в силу чего они приобретают определенную устойчивость употребления. Среди этих воспроизводимых в готовом виде устойчивых предложений выделяются сочетания, характеризующиеся полным или частичным семантическим преобразованием компонентов. Эти сочетания и относятся к фразеологизмам. Таким образом, семантическое преобразование и здесь является тем критерием, который позволяет отграничить фразеологизмы со структурой предложения от свободных сочетаний с аналогичной структурой. Среди фразеологизмов монгольского и русского языков, структурно составляющих целое предложение, по значению можно выделить следующие две группы: 1) Фразеологизмы, являющиеся коммуникативными единицами. Такие фразеологизмы передают целое сообщение. Например: Болсон идээнээс амс, буурлын γгийг сонс (досл. «отведай готовой пищи, слушай слова старших»); Счастливые часов не наблюдают. 2) Фразеологизмы выступают как номинативные единицы, называющие то или иное явление действительности. Например, хγний амаар будаа идэх (досл. «есть чужим ртом рис») – «петь с чужого голоса»; молоко на губах обсохло — «о том, кто совсем еще молод».

Коммуникативные фразеологизмы монгольского и русского языков, имея ввиду характер выражаемого ими сообщения, можно разделить на следующие две подгруппы: а) Фразеологизмы афористического характера (пословицы, поговорки, крылатые слова). Например: Uгγйрсэн хойноо баян явснаа бγγ дурс, өтөлсөн хойноо залуу явснаа бγγ дурс (досл. «обеднел – не рассказывай о прежнем богатстве, состарился – не говори о былой силе»); Посади свинью за стол, а она и ноги на стол. б) Фразеологизмы, образующиеся из разговорно-бытовой речи. Такие фразеологизмы более продуктивны в русском языке, чем в монгольском: Голова идет кругом; Аллах ведает; Тэмээ гэхэд ямаа гэх (досл. «говорить «коза», когда говорят «верблюд») – «говорить на разных языках».

Таким образом, с точки зрения морфологической и синтаксической структуры основными строительными элементами фразеологизмов являются слова, с помощью которых создается фразеологическая единица, выступающая как определенное структурное целое составного характера. При этом слова находятся между собой в разных синтаксических отношениях.

Во второй главе «Фразеологизмы как носители культурного фона» устанавливаются различия в коннотативных значениях, даются источники культурной интерпретации монгольских и русских фразеологизмов, описываются основные образы отражения национальной культуры в двух сопоставляемых языках.

Культурные коннотации как выявление культуры в монгольских и русских фразеологизмах

Современная лингвистика, как уже было сказано, активно разрабатывает новое направление «лингвокультурологии», в котором язык рассматривается как культурный код нации, а не просто орудие коммуникации. Культура и язык взаимодействуют, вероятно, с помощью некоторого промежуточного образования  — «такой промежуточный элемент, обеспечивающий онтологическое единство языка и культуры, имеется – это идеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее в культуре в форме предметов культуры, т.е. в определенной форме, в деятельностной форме, т.е. в форме деятельности, в образе результата деятельности» [Тарасов, 1994, 107]. Если в языковой единице есть культурная информация, то должна быть категория, соотносящая две семиотические системы (язык и культуру) и позволяющая описать их взаимодействие. По мнению В.Н Телия, это  культурная коннотация /этот термин был введен ею в 1993 году/. Культурная коннотация – это интерпретация денотативного или образно–мотивированного аспектов значения в категориях культуры.

«Применительно к единицам фразеологического состава языка как знакам вторичной номинации, характерной чертой которых является образно-ситуативная мотивированность, которая напрямую связана с мировидением народа – носителя языка, средостечением культурной коннотации, ее основным нервом является это образное основание» [Телия, 1996, 214].

Существуют наиболее специфические для каждого народа образно-ассоциативные механизмы переосмысления исходных значений во вторичной номинации. Например, если у монголов БАРАН коннотирует робость, смирность, что нашло отражение во фразеологизмах хонь шиг номхон (досл. «робкий /смирный/ как баран»); хэвтээ хонь үргээхгуй хүн (досл. «человек, который не пугает лежащего барана»); а упрямство и глупость  – КОРОВОЙ – үхэр шиг тэнэг, зoрүүд (досл. «глупый /упрямый/ как корова»); то у русских БАРАН ассоциируется (с отрицательным явлением) с глупостью — глупый как баран, ОСЕЛ – с упрямством — упрямый как осел. Таким образом, различия в коннотативных значениях объясняются: во-первых, культурно этнографическими особенностями, присущими народам разных стран. Например, одних и тех же животных различные народы могут наделять, как уже выше упоминалось, различными качествами; во-вторых, различиями в природно-климатических (экологических) условиях, что требует в процессе перевода подбора соответствующих эквивалентов с поправкой на эти различия.

Культурная коннотация возникает как результат интерпретации ассоциативно-образного основания фразеологизмов посредством соотнесения его с культурно–национальными эталонами и стереотипами. Компоненты с символическим прочтением также во многом обусловливают содержание культурной коннотации. В качестве примера возьмем монгольские и русские фразеологизмы, национально-культурным компонентом которых является «цус» и «кровь»:  «кровь» как символ здоровья – нас залуу цус шингэн (досл. «возраст молодой, кровь жидкая»); кровь с молоком; кровь как символ сильных эмоций – цусаар уйлсан ч (досл. «кровью плакать»); кровь бросилась в голову; кровь стынет; кровь как символ жизненных сил – цусгγй алах (досл. «убить без крови»); цусыг нь хормойлуулах (досл. «заставлять нести свою кровь в подоле»); цусан далай (досл. «море крови»); пить кровь, до последней капли крови; кровь как символ родства – мах цусны тасархай, мах цусны баридлагаатай («связанный кровными узами»); родная кровь, кровь от крови и т.д.

Если фразеологизм обладает культурно-национальной спецификой, то он должен, по мнению В.Н. Телия [1996, 215], иметь свое средство воплощения в их знаковую организацию и свой способ указания на эту специфику. Таким средством воплощения культурно-национальной специфики фразеологизмов служит образное основание, а способом указания на эту специфику является интерпретация образного основания в знаковом культурно-национальном «пространстве» данного языкового сообщества. Такого рода интерпретация и составляет содержание культурно-национальной коннотации. Таким образом, план выражения фразеологизмов, а также закрепленные за ними культурные коннотации сами становятся знанием, т.е. источником когнитивного освоения. Именно, поэтому, фразеологизмы становятся экспонентами культурных знаков. Наряду с этим существует настоятельная необходимость при описании содержания культурной коннотации оперировать источниками интерпретации фразеологизмов. Итак, при описании культурного содержания монгольских и русских фразеологизмов следует обратиться к следующим типам источников культурной интерпретации фразеологизмов:

1) Ритуальные формы народной культуры могут являться источником культурной интерпретации фразеологизмов. Сюда могут относиться сватовство, поминки, поверья, мифы, заклинания и т.п. Например, в основе очень употребительного в современном монгольском языке фразеологизма «Uнэнээр явбал γхэр тэргээр туулай гγйцнэ» лежит миф, в котором говорится об одном простом арате, который, постоянно борясь против всех нойонов и тайджей, смог доехать до Да-хγрээ /Да-хγрээ – столица/ на тележке, запряженной быком. Культурно значимый смысл данного фразеологизма несет информацию о «правильной жизни» и с точки зрения монголов означает неспешность в достижении поставленной цели. В то же время в компонентный состав входит словосочетание «үхэр тэрэг», которое обозначает телегу с быком, движущуюся медленнее телеги, запряженной лошадью. Русский фразеологизм «у черта на куличках», обозначая очень отдаленное месторасположение чего-либо или кого-либо, коннотирует идею «чужого» пространства, что проявляется в неодобрительном отношении к обозначаемому.

2) К источникам интерпретации может относиться паремиологический фонд. Паремия – паремиологический фонд – это народные изречения, которые имеют структуру замкнутых предложений различных типов. Именно пословицы и поговорки являются отображением народного самосознания, народной мудрости, традиций и обычаев. Например: Аргатай хγн арав хононо (досл. «находчивый и на десять дней пристроится на ночлег»); Красота приглядится, а щи не прихлебаются и др. Пословицы и поговорки являются мощным источником культурной интерпретации, поскольку они и есть по традиции передаваемый из поколения в поколение язык веками сформировавшейся обыденной культуры, в котором отражены все категории и установки этой жизненной философии народа – носителя языка.

3) К третьему типу источников культурной интерпретации может относиться система образов – эталонов, запечатленных в ходячих устойчивых сравнениях. Эталон – это характерологически образная подмена свойства человека или предмета, какой-либо реалией – персоной, натуральным объектом, вещью, которые становятся знаком доминирующего в них, с точки зрения обиходно-культурного опыта, свойства. Эталонизированные представления дают нам понятия об образцах: образцом глупости в монгольской ментальности являются «осёл, корова» — илжиг шиг тэнэг (досл. «глупый как осёл»); γхэр шиг тэнэг (досл. «глупый как корова»); В русской ментальности, как и в монгольской, образцом глупости является баран – глуп как баран (ср. монг. γхэр шиг тэнэг); образцом преданности – собака – верный как собака; как сторожевой пес; собачья преданность /верность/  (ср. морь нохой мэт зγтгэх — «служить как собака и лошадь»). Собака также является в двух сопоставляемых языках образцом неблагодарности, любопытства / невмешательства в чужие дела: Свои собаки грызутся, чужая не приставай; Свои собаки грызутся, а чужие не вяжись (ср. монг. Саваагγй нохой саранд хуцна «любопытная собака лает на луну») и др.

4) К четвертому типу источников культурной интерпретации могут относиться языковые единицы, вышедшие из религии и религиозных обрядов. Религия репродуктивна, а поскольку религиозное миропонимание долгое время служило доминантой для поисков духовного и нравственного смысла и земной жизни, оно вошло «в кровь и плоть народа». Большинство монгольских фразеологизмов, связанных с религией, возникло из буддийских учений. Например, бурхан ухаантай («с божьим умом») /искра божья/; бурхан шиг амьтан («существо как бог») /ангел доброты/ и т.п. На формирование русских фразеологизмов, связанных с религией, повлияла библейская традиция. Возьмем, например, выражения пить горькую чашу или чаша терпения, страдания которые трудно ассоциируются с монголами, незнающими Евангелие, либо они вообще непонятны. А для русских, которые знакомы с «Молением о чаше», эти выражения очень легко ассоциируются. Таким образом, по существу носитель каждого языка выполняет в таких случаях герменевтический анализ – каждый в меру своего знания текста или ассоциируемого с ним предания, воспринимает те или иные выражения.

5) К пятому типу источников культурной интерпретации могут относиться реалии – предметы и явления, характерные для одной культуры и не имеющие точных эквивалентов в других культурах, отличаются исторической маркированностью. В русском языке имеется ряд фразеологизмов, в которых отражена крестьянская жизнь: вожжа под хвост попала; пятое колесо в телеге; не лыком шит; дым коромыслом, грести  лопатой и др. А для монгольского народа присущ кочевой образ жизни, являющийся отличительной чертой монгольского народа от русского. Семья кочевника обычно держала пять видов скота (овцы, кони, козы, верблюды, коровы). Все эти виды скота имеют большое употребление во фразеологизмах: хөгшин азарга жороо сурна («старый жеребец учится иноходи»); улаан зээрд («красно-рыжий конь»); γг олдож γхэр холдох («слова становятся побольше, а коровы все больше удаляются»); өнчин ишиг алдахгγй байх («не потерять ни одного козленка») и др. Приведем еще несколько монгольских примеров, основным культуроносным компонентом которых является слово «гэр». Гэр в значении «жилище, дом, юрта» в сопоставлении с русским языком на первый взгляд эквивалентно, но на самом деле нет соответствующего понятия как монгольский гэр в русской жизни, в русской культуре. В связи с этим слова и выражения, связанные со словом гэр, можно считать реалиями, все они вместе составляют целостный мир познания. Примеры: барих гэртэй, унах морьтой («с юртой, чтобы построить, с лошадью, чтобы оседлать»); ханан гэр холдож, хадан гэр ойртох («войлочная обитель все дальше, скалистая – все ближе») и др. Следует отметить, что во фразеологическом фонде русского языка имеются фразеологизмы, которые содержат русские имена собственные. Тогда как в монгольском языке, такого типа фразеологизмы отсутствуют. Например: по Сеньке и шапка; пропал, как Бекович; велика Федора, да дура, а Иван мал, да удал и т.п.

6) К шестому типу источников культурной интерпретации фразеологизмов может относиться безэквивалентная лексика. Безэквивалентная лексика – это лексические единицы, не имеющие эквивалентов в других языках, при их переводе возможны информационные потери и нарушения узуса переводящего языка. Выражения төрөл авах («получить перерождение»); хойт ертөнц («следующий мир»); хойт төрөл («следующее перерождение»); хойт нас («следующая жизнь») и др. являются понятиями того, что по религиозным буддийским представлениям живое существо, попав после смерти в загробный мир, обретает новое рождение и потустороннюю жизнь. В русском языке также имеются фразеологизмы, в состав которых входит безэквивалентная лексика: узнать всю подноготную; трусы на колеса и т.д.

7) К седьмому типу относятся явные фразеологизмы, которые нельзя однозначно отнести к источникам культурной интерпретации, так как сами фразеологизмы не являются знаками культуры как таковыми, но способны, если они воплощают в своем образном содержании культурно-значимые черты мировидения, выполнять роль культурных знаков при условии их интерпретации в том или ином коде культуры. Сюда можно привести множество монгольских и русских фразеологизмов, образные основания которых как бы «подсказывают» код к их культурной интерпретации: монг. зγйргγй γг байдаггγй, зγйдэлгγй дээл байдаггγй («не бывает слов, не поддающихся аллитерации, не бывает дээл /шубы/ без шва»); платить той же монетой и т.д. Итак, все эти рассмотренные нами источники культурной интерпретации монгольских и русских фразеологизмов могут, как бы накладываться друг на друга и даже содержать контрадикторные установки. И это вполне естественно, поскольку они выделены не по единому для них категориально культурному основанию, а скорее – по типу знания, соответствующего семиологической природе этих источников. Кроме того, сама культура и национальный менталитет способны отражать и воспроизводить культурные традиции разных времен и культурные ценности разных слоев.

Национально – культурная семантика монгольских и русских фразеологизмов

Национально–культурная семантика монгольских и русских фразеологизмов может отражаться следующим трояким образом.

1) Фразеологизмы монгольского и русского языков могут отражать национальную культуру комплексно, т.е. своим идиоматическим значением, всеми компонентами вместе, что составляют суть любого фразеологизма. Например, монгольский фразеологизм «Цаг цаддаг нэг цадда, цагаан сараар нэг цаддаг» — «иногда мы бываем сытыми, особенно во время Цагаан Сара» дает сложную непонятную информацию русскому человеку, так как «Цагаан сар» — «Белый месяц» не сходится постоянно ни с одним из русских праздников потому, что монголы придерживаются собственного календаря. При этом данный фразеологизм переводится на русский язык описательным переводом. Также особый интерес вызывает для монголов русское выражение кисейная барышня, поскольку оно не имеет эквивалента в монгольском языке. Это выражение из повести Н.Г. Помяловского «Мещанское счастье» /1860/ бытует в русском языке, по крайней мере, сто лет. Женский тип, обозначаемый выражением кисейная барышня, для русской действительности оказался весьма устойчивым, а само выражение широко употребляется в современном русском языке. Оно также переводится на монгольский язык описательным переводом.

Итак, видно, что именно носитель языка, опираясь на знание своей национальной культуры, может правильно дешифровать представления, положенные в основу фразеологизмов, и остающиеся непонятными для иностранца.

2) Фразеологизмы монгольского и русского языков могут отражать национальную культуру расчлененно, т.е. элементами своего состава. Стержневой компонент таких фразеологизмов является почти безэквивалентным. Например, монгольское выражение «жанч халах» — «сменить жанч», означающее «скончаться», непонятно русским.  Жанч – это широкая длинная одежда в виде плаща. Со стародавних времен и по сию пору жанч надевают все ламы, являющиеся главными представителями монгольской буддийской религии. В этом же значении «скончаться» употребляются следующие синонимичные фразеологизмы в монгольском и русском языках, которые отражают национальную культуру своими составными элементами: монг. бурхан дор одох; сγнс халих; ертөнцийн мөнх бусыг γзγγлэх; талийгаач болох; хадан гэртээ очих; долоон гол нь тасрах; ясаа тавих; диваажинд очих; төрөл арилжих; гγзээ шороодох; нирваан дγр γзγγлэх и др.; русс. отдавать богу душу; ложиться в гроб; отправляться к праотцам; сходить в могилу; протянуть ноги; дать дуба; отойти в вечность и др.

3) Фразеологизмы монгольского и русского языков могут отражать национальную культуру своими прототипами – свободными словосочетаниями, описывающими определенные обычаи, традиции, подробности быта и культуры, исторические события в жизни народа и многое другое. На наш взгляд, среди фразеологизмов монгольского и русского языков данной группы можно выделить два основных типа:

I. Фразеологизмы, в которых употребляются названия животных. Если проведем частотное наблюдение над монгольскими и русскими фразеологизмами, в которых употребляются слова «собака» и «лошадь», мы увидим, что такие фразеологизмы,  в основном характеризуют человека, его поведение, отношения между людьми, физическое состояние и т.п. Например, — физическое состояние: нохой гурав харагдтал уух (досл. «собака троится в глазах»); спит как коней продавши; — возраст: хγн болох багаасаа, хөлөг болох унаганаасаа (досл. «стать человеком с детства, стать конем с жеребенка»); стар, что собака, а мал, что щенок; — положение в обществе: эх нь хээр алаг бол унага нь шийр алаг (досл. «если мать – кобылица гнедая, то ноги у жеребенка гнедые»); как пес бездомный; — поведение: галзуу нохойн аманд гараа хийхээс буцахгγй (досл. «не отказываться сунуть руку в рот бешеной собаки»); нечего бояться, что собаки лают; чешись конь с конем, а свинья с углом и т.д.

II. Фразеологизмы, содержащие в своем составе стереотипы народного быта и национальной самобытности. Например, монг. ноёнтой өшөөтэй бол хонгогγй, нохойтой өшөөтэй бол хормойгγй («с собакой поссоришься – останешься без подола, с нойоном поссоришься – головы тебе не сносить»); нэг бγдрэхэд долоо бγдэрнэ (досл. «если один раз споткнулся, да и споткнешься и семь раз»); русс. Гвардия умирают, но не сдается и т.п.

Несомненной культурно-национальной значимостью обладают индивидуально-авторские афоризмы. Они отражают своеобразие индивидуального творческого мировосприятия, основывающегося на образно-концептуальном содержании фольклорных формул, символов. Примеры: Всем дается бочка меда, Бочка дегтя, свет и тьма; Каждый – сам себе свобода, каждый – сам себе тюрьма (В. Шефнер). Нохой шарваач, ноён урваач (Б. Ринчен) «Нойон виляет языком, как собака — хвостом» и т.д.

Таким образом, народный опыт и национальная самобытность языка получает наиболее яркое и непосредственное проявление во фразеологии, так как она соотнесена прямо с внеязыковой действительностью. Выявление собственно национальных свойств семантики фразеологизмов одного языка может осуществиться только в сопоставлении данного фразеологизма с аналогами другого языка. Выделение общих черт во фразеологизмах двух языков облегчает понимание культурно языковой специфики.

В третьей главе «Проблемы перевода монгольских фразеологизмов на русский язык» даются способы передачи эквивалентных и безэквивалентных фразеологизмов с монгольского на русский язык и рассматриваются основные черты монгольского национального характера, влияющие на возникновение больших трудностей при переводе монгольских фразеологизмов.

Основные приемы перевода монгольских фразеологизмов на русский язык

Основные приемы перевода монгольских фразеологизмов на русский язык предполагают два следующих противоположных случая: Первый случай – полная эквивалентность. Иначе говоря, полное совпадение в семантике и в средствах выражения. Это небольшая группа фразеологизмов, тем не менее, она прочно  занимает свое место в языках. Полная эквивалентность предполагает одинаковое значение, одинаковую грамматическую форму, одинаковую стилистическую окраску, одинаковый образ, положенный в основу фразеологизма. Например, следующие монгольские фразеологизмы баруун гар, данс бодох, цагаан ястай имеют полные эквиваленты в русском языке: правая рука, свести счеты, белая кость. Кроме того, фразеологизмы, имеющие одинаковое значение, но различающиеся составом лексических компонентов, а, следовательно, и внутренней формой, считаются частичными эквивалентами, поскольку для переводчика при этом важная цель – правильная передача смысла. Например, ср.: монг. хоосон γг (досл. «пустые слова») ═ русс. бросать слова на ветер.

При отсутствии единой образной основы чаще употребляются аналоги: «нохой хамартаа хγрэхээр усч» — «нужда заставит и мышей ловить». В этом случае монгольский фразеологизм в буквальном переводе «собака не пловец, пока носом воду не учует» не доступен для понимания русскими. А его аналогичный вариант «хэрэгцээ гарвал хулганыг барина» основан на другом образе.

Второй случай — безэквивалентность. Это неизбежные осложнения в процессе перевода из-за  несоответствия реалий и отсутствия того или иного понятия в сопоставляемой культуре. Однако именно в этом различии кроется самобытная настоящая национальная сущность определенного народа — то, чем отличается один народ от другого. Подход переводчика к проблемам перевода безэквивалентных фразеологизмов требует особого внимания и большого запаса знаний, иногда даже энциклопедического знания, иначе говоря, необходимо знать и понимать чужую культуру так же хорошо, как и свою родную Цаю Юнцзе.

Дословный перевод или калькирование для тех фразеологизмов, которые отсутствуют в другом языке, но выражены через простой образ или без образа вообще, дословный перевод является безопасным и доступным приемом. Фразеологическая калька — один  из продуктивных источников пополнения фразеологического фонда языка.

Описательный или пояснительный перевод. Содержание этого способа перевода заключается в переводе фразеологизмов свободными словосочетаниями или простыми словами. При таком способе перевода толкование непонятных образов сопровождается серьезной потерей ритма, благозвучия и краткости формы, и понадобятся экциклопедические знания переводчика, так как и социокультурные особенности, и исторические, и национальные особенности нуждаются в полноценности комментариев.

Специфические национальные черты, представляющие некоторые трудности при переводе монгольских фразеологизмов на русский язык

Через переводы фразеологизмов обнаруживаются наиболее существенные различия и конфликты сопоставляемых культур, вызванные особенностями национальной культуры и национального характера каждого народа. То есть, национальные черты разных народов (например, рациональность, скромность, скрытость характера монгольского народа и эмоциональность, терпеливость и смелость русского народа) проявляется через фразеологизмы их языков. В связи с этим нами рассмотрены основные черты монгольского национального характера, влияющие на возникновение больших трудностей при переводе монгольских фразеологизмов. При этом нами собраны фразеологизмы, которые переведены на русский язык дословно (либо описательным способом перевода): Скромность и скрытость характера. У монголов свои тайные представления об умении добиться успехов. Они никогда не заявляли о том, что владеют ключом к победе во всех случаях жизни, это потому, что ключи есть, но не все и не всегда находят правильное применение. Эта тайна с виду проста, как улыбка на лице самого человека, но чтобы по-настоящему понять и узнать, и, наконец, использовать в своем победоносном действии, нужен не просто хороший, полноценный перевод, но и умение постигать истину. Например: замын хγзγγ урт, зааны хγзγγ богино — «у мужчин дорога длинная, у слона шея короткая»; хэлснээ хээр гээхгγй, санаснаа салхинд алдахгγй байх — «не теряв сказанное в поле, не упускать задуманное ветру (ср. русс. быть хозяином своих слов) и др.

Смелость и трусость

В монгольских фразеологизмах Зоригтой хγнийг зол дагадаг — «смелого человека сопровождает счастье»; муу явахаар сайн γх — «чем скверно жить, лучше красиво умереть» прославляется смелость и высмеивается трусость.

Эмоциональность

Именно этим свойством сильно отличаются монголы от русских. Ряд пословиц, поговорок показывает нам горячее сердце русского человека, его эмоциональность, умение сострадать, сочувствовать, любить, ненавидеть. Причем делает он это открыто. Нисколько не стесняясь, не заигрывая, не скрывая ничего, щедро дарит человеку тепло, но иногда и причиняет ему неудобство или даже горе. Однако, следует сказать, что в монгольских фразеологизмах явно присутствуют разум и трезвое осознание происходящего: нэр хугарахаар яс хугар — «чем позорить свое имя, лучше переломать себе кости»; жаргалдаа ташуурч дээрэлхэх хэрэггγй, зовлондоо дийлдэж дор унах хэрэггγй — «опьянев от счастья, не следует быть высокомерным, а испытав муки, не следует падать духом» и т.д.

Хвастовство и болтливость

«В старину во многих монгольских и бурятских семьях детям не разрешалось при присутствии взрослых много говорить и высказывать свои воображения» [Цыденжапов, 1989, 19]. Об этом свидетельствуют множество произведений монгольских писателей, в которых употреблены фразеологизмы, осуждающие хвастовство. Например, «Ам алдвал барьж болдоггγй, агт алдвал барьж болдог» — «конь не слово, выпустишь – поймаешь». Бесполезность болтать лишнее выражена во фразеологизмах «хоосон γгээр хоол хийхгγй» — «из пустых слов не сваришь кашу»; их «ярьснаас их γмхсэн нь дээр» — «чем говорить много, лучше глотать больше».

Любовь и уважение к старшим

В монгольском языке существуют многочисленные наставления, высказанные молодым людям с целью воспитать у них уважение к старшим. К ним относятся фразеологизмы: «Ах нь сургаж, дγγ нь сонсдог» — «старший брат учит, а младший слушает»; «ахмадын сургаал алт» — «наставление старших золото» и др. Согласно традиции пожилые люди со своей стороны не должны проявлять неприличное и несправедливое отношение к представителям молодого поколения и вместе с тем они обязаны приучить их к правильному поведению в атмосфере вражды и зависти. Об этом сказано в следующих фразеологизмах: «дотроо бодолтой, дороо ухаантай» — «надо быть очень осмотрительным»; «эвдрэх нэг өдөр байхад эвлэрэх нэг өдөр байдаг» — «был день, когда рассорились, но должен же наступить и день, когда помириться» и др.

Терпеливость

Терпение всегда было одной из положительных черт характера человека, но терпеливость бывает разной, и причины, требующие терпения, различны. Например: социальное явление, отраженное русским фразеологизмом положить дело под сукно знакомо и монгольской культуре, поэтому не удивительно, что существует частичный эквивалент далдын далд, дайлангийн мухарт хийх. Беспричинного действия у монголов практически не бывает. Следовательно, терпеливость имеет четко поставленную цель, объяснимую причину (иногда — тайную). Неудивительно, что и монгольские, и русские фразеологизмы на эту тему чаще всего безэквивалентны: чоно зуусандаа, морь харайсандаа (досл. «волк в схватке зубами, конь в прыжке»); зовсон хγн жаргаж, золбин нойхой зоолно (досл. «пришло время несчастному стать счастливым, бродячей собаке — тучнеть»).

Леность и трудолюбие

Как уже упомянуто во второй главе, со стародавних времен каждая семья кочевников-монголов обычно держала пять видов скота (овцы, лошади, козы, верблюды, коровы или быки), в каждом хозяйстве, смотря, какая местность, преобладало то, чем у семьи было больше традиций заниматься. Потому люди помогали друг другу при кочевках или во время больших празднеств. Родители распределяли свои обязанности по воспитанию детей и прививали им с малолетства трудолюбие. Так, отец учил сына мужским видам хозяйственной деятельности, т.е. передавал ему навыки охоты, скотоводства и т.д. А мать прививала дочери умение выполнять женскую работу, т.е. приготовлять молочные продукты, доить коров, валять войлок, стричь овец, варить пищу и т.д. Видимо, указанные особенности трудового воспитания оказали влияние на образование следующих фразеологизмов: «Ажил хийж хγн болдог, ар давж хγлэг болдог» — «совершивший труд становится человеком, а преодолевший перевал становится скакуном»; «явсан нохой яс зууж, хэвтсэн хγн хээл алддаг» — «идущая собака схватывает зубами кость, а лежащий – упускает упитанность»; «эрт боссон хγн нэгийг γздэг» — «кто рано встает, тот рано увидит новое»; «эрхийг сурахаар, бэрхийг сур» — «лучше учиться умениям, чем капризам»; «ажлаар баяжиж архиар γгγйрдэг» — «труд обогащает людей, а водка делает их бедными»; «нохой шиг доншуучлах» — «шляться как собака»; «муу хγний нойр, мулгуу хγний шулс» — «лентяя всегда ко сну клонит, у ротозея всегда слюни текут» и т. д. В этих фразеологизмах выражается мысль об уважительном отношении к труду, восхваляется трудолюбие и осуждается леность и праздность.

Отношение к окружающему миру

Жизнь – это и иллюзия, и реальность. Отношение монголов к жизни и серьезно, и игриво. То есть, вполне серьезно играя, каждый монгол плывет по реке жизни. Отсюда монголы могут быть вольными, как птицы, и одновременно скованными реальностью, как человек в футляре. Например, «хγчин ихтэйгээрээ ноен болдог, хγсэл ихтэйгээрээ баян болдог» — «нойонами становятся сильные, а богатыми – умные» и т.д. Несмотря ни на что, монголы, играя в этой «пустой» жизни, весьма серьезно ждут «случай». Если монгол мудр, то он не пропустит этот случай, чтобы самореализоваться, чтобы взлететь, как орел в небо.

Монгольский народ, как и другие, презирает холодность в человеческих отношениях, несмотря на то, что в монгольском языке имеется немало фразеологизмов, описывающих подобное отношение между людьми и свидетельствующих о неблагополучном социальном явлении, тем не менее, монголы воспевают дружбу, действие сообща. Двойственное отношение к жизни приводит, естественным образом, к противоречивому поведению. С одной стороны, монголы стремятся ко всему возвышенному, красивому, даже если это только внешний облик, а, с другой стороны, так увлечены своими играми, что порой принимают весьма коварные решения для достижения своей цели. При переводе монгольских фразеологизмов с национальным характером переводчики часто прибегают к описательному /иногда дословному/ переводу, так как при переводе реалий нельзя заменять иноязычные реалии собственными, т.е. смешивать реалии разных народов, эпох и религии. Такое смешивание реалий разных народов нередко приводит к путанице и искажению оригинала.