В.О. Ключевский в особом совещании по составлению нового устава о печати

Выдающийся рус­ский историк Василий Осипович Ключевский (1841-1911) в период с февраля по май 1905 г. состоял членом Особого совещания «для пересмотра действую­щих о цензуре и печати постановлений и для составления проекта новогопо сему предмету устава» — межведомственного органа, основной задачей которого являлась разработка нового устава о печати, отвечающего требованиям времени.

Предыстория создания Особого совещания такова.12 декабря 1904 г. в связи с нарастанием напряженности в обществе и неудачами в русско-японской войне Николай II подписал указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», который предусматривал проведение комплекса мер по расширению прав земств, страхованию рабочих, совершенствова­нию судебной системы, а также отмену наиболее одиозных законов, принятых, как говорилось в указе, в период «беспримерного проявления преступной деятельности врагов общественного порядка». В восьмом пункте документа говорилось о необходимости «устранить из ныне действующих о печати постановлений излишние стеснения и поставить печатное слово в точно определенные законом пределы, предоставив тем отечественной печати, соответственно успехам просвещения и принадлежащему ей вследствие сего значению, возможность достойно выполнять высокое призвание быть правдивою выразительницею разумных стремлений на пользу России

Сам Николай II всегда был сторонником принятия жестких мер в отношении печати и идея свободы прессы ему никогда не импонировала. Меньше чем за месяц до принятия указа, 22 ноября 1904 г., он выговаривал министру внутренних дел П.Д. Святополк-Мирскому за то, что он «распустил печать», и можно лишь предполагать, какие именно действующие в то время стеснения печати император считал «излишними».

Реализация положений указа была возложена на Комитет мини­стров, возглавляемый СЮ. Витте. Как отмечает Р.Ш. Ганелин, Сергей Юльевич, стремясь поскорее расположить к себе издателей и редакторов, чтобы использовать газеты в кампании в пользу возвышения Комитета министров и своего собственного как председателя Комитета, «поторопился поднять вопрос о цензуре и не препятствовал обличению на заседании и в журнале «неправильных и бесцельно стеснительных порядков» в области контроля над печатью». Рассмотрев 28 и 31 декабря 1904 г. на своих заседаниях положение дел с цензурой, Комитет министров признал целесообразным поручить пересмотр законодательства о печати «особому вневедомственному совещанию под председательством лица и в составе членов по назначению его величества из числа: сановников и должностных лиц, житейский опыт и настоящая или бывшая деятельность которых могут содействовать успешному ходу дела, членов Императорской Академии наук и почетных академиков по разряду изящной словесности, наиболее выдающихся литераторов и публицистов, а равно из представителей заинтересованных ведомств». Было также отмечено, что председатель совещания должен иметь право приглашать «к участию в суждениях с совещательным голосом также и других лиц, могущих принести пользу, в том числе деятелей провинциальнои печати».

21 января 1905 г. Николай II утвердил положения Комитета министров «О порядке выполнения пункта восьмого именного высочайшего указа от 12 декабря 1904 года», в которых предусматривалось создание Особого совещания по печати, а 23 января стал известен и его персональный состав, который формировался под руководством Витте.

Председателем особого совещания Николай II назначил директора Императорской Публичной библиотеки, члена Государственного совета, Д.Ф. Кобеко, его членами стали еще 23 человека, включенные в комиссию как по высочайшему повелению, так и представлявшие раз­личные министерства и ведомства: сенаторы А.А. Боровиковский, В.К. Случевский и Н.А. Зверев, товарищ министра народного просве­щения СМ. Лукьянов и член совета министра народного просвещения Д.П. Голицын, вице-президент Императорской Академии наук П.В. Никитин, почетные академики по разряду изящной словесности: сенатор А.Ф. Кони, гофмейстер граф А.А. Голенищев-Кутузов и известный общественный деятель К.К. Арсеньев, редактор-издатель журнала «Вес­тник Европы» М.М. Стасюлевич, редактор-издатель газеты-журнала «Гражданин» князь В.П. Мещерский, редактор газеты «Киевлянин» Д.И. Пихно, издатель газеты «Новое время» А.С. Суворин, редактор «Журнала Министерства народного просвещения» Э.Л. Радлов. Мини­стерство внутренних дел представлял князь Н.В. Шаховской, министерство юстиции — В.Ф. Дерюжинский, Синод — епископ Нарвский Анто­нин и профессор Санкт-Петербургской духовной академии А.П. Рождественский, Комитет министров — управляющий делами барон Э.Ю. Нольде. В совещание также входили известные своими консерва­тивными взглядами князь Д.Н. Цертелев и Б.М. Юзефович. Стал членом Особого совещания и В.О. Ключевский, единственный москвич в его составе. Следует отметить, что подавляющее большинство членов совещания понимало необходимость смягчения контроля над прессой, приведения существовавшего в то время в России законодательства о печати в соответствие с нормами, принятыми в развитых европейских странах. Естественно, что революционные события, происходившие в России в период работы совещания, несомненно, оказывали влияние на взгляды его участников.

Ключевский чрезвычайно ответственно отнесся к работе в совещании, для участия в котором он был вынужден периодически и иногда надолго уезжать из Москвы. При невозможности прибыть в столицу Василий Осипович просил А.Ф. Кони держать его в курсе дел и вызывать в случаях неотложной надобности. Как отмечал Кони, Ключевский, «…привыкший к совместной работе с людьми более или менее однородных приемов мышления и способов выражаться, не без любопытства вглядывался в духовную и нравственную ,смесь одежд и лиц», которая свойственна нашим междуведомственным совещаниям и комиссиям». Для Василия Осиповича, впервые в жизни принимавшего участие в работе правительственного органа, совместная работа с представителями чиновничьего мира была, безусловно, непривычна. Он, особенно первое время, редко выступал или участвовал в дискуссии: обсуждение проблем печати требовало специальных знаний, которыми ученый не обладал. Ключевский, который останавливался в гостинице «Пале-Рояль» на Пушкинской улице, обычно заходил домой к Кони, и они вместе отправлялись в Мариинскии дворец на заседание.

Несколько позже, летом 1905 г., Ключевский был включен в состав совещания под председательством Николая II, которое разрабатывало проекты введения народного представительства. Василий Осипович присутствовал только на 13 заседаниях из 36 и выступал только на 4 из них, в основном прислушивался к речам других, и тем с большим вниманием участники совещания воспринимали его слова. Впервые он выступил на заседании совещания 17 февраля 1905 г. по вопросу о порядке открытия повременных изданий. Представитель МВД Н.В. Шаховской и присоединившиеся к нему Д.Н. Цертелев, Д.И. Пихно и В.П. Мещерский на предыдущем заседании предлагали сохранить действующий порядок, при котором открытие новых газет или журналов было возможно только после оформления соответствующего разрешения.

Его получение было обставлено многочисленными условиями, подобная система давала большой простор для административного усмотрения.

Доказывая, что надо подходить к вопросу о контроле над печатью с точки зрения права, пользы и целесообразности, он активно возражал попыткам сохранить за администрацией право разрешать или не разрешать к выходу периодические издания, сохранить систему предварительной цензуры. Отвечая тем, кто пытался сравнить журналиста или издателя с врачом, аптекарем или инженером, которым для профессиональной деятельности требуется специальный разрешающий документ, Василий Осипович подчеркивал, что «профессиональные права приобретаются — право слова есть право личное, принадлежащее каждому полноправному гражданину, оно может быть ограничено или потеряно только по суду… всякий полноправный и безупречный гражданин вправе обращаться к той или другой форме печатного слова, не испрашивая этого права, а только подчиняясь условиям, какими закон обставил его осуществление».

В своем выступлении ученый дал также негативную оценку предложению изъять выдачу разрешений на повременные издания из ведения МВД и передать в специально созданное вневедомственное учреждение, состоящее из высших судебных и административных чинов и чле­нов Академии наук. «Таким образом, — указывал Ключевский, — из вневедомственной она (цензура. — А.А.) должна будет превратиться во всеведомственную и от всех ведомств зависимую; единоличное усмотрение заменится усмотрением коллегиальным, что едва ли будет улучшением. По всем этим соображением я высказываюсь за прямой переход к явочной системе». Явочная система, принятая в то время в США и большинстве стран Западной Европы, предполагала, что желающий открыть печатный орган лишь информирует власти об этом, ему не требуется никаких специальных разрешений.

Ключевский говорил, что ограничения права «приступа к пользованию печатным словом не может быть оправдано никакими политическими соображениями: можно ли лишать лицо права издавать газету в виду возможных, но еще не случившихся с его стороны злоупотреблений? Это значит — наказывать за счет несодеянных преступлений». На этом же заседании он заявил, что считает установление ответственности за нарушение законов о печати только по суду достаточной гарантией против возможных злоупотреблений.

На заседании, которое проходило 1 марта 1905 г., обсуждался вопрос о сохранении или исключении из устава о цензуре и печати статьи 140, которая предоставляла министру внутренних дел, руководствуясь соображениями «высшего правительства» и «вопросами государственной важности», право запрещать обсуждение в печати какого-либо дела или вопроса. На практике это приводило к тому, что прессе запрещалось давать информацию о самоубийствах, скачках, тотализаторах, болезнях должностных лиц и т. д. Ключевский активно выступил против подобных запретов, заявив, что 140-я статья представляется ему «занесенной из какого-то другого документа и носит на себе следы более литературной, чем законодательной обработки, судя по выражениям, с трудом поддается юридическому анализу (высшее правительство, вопросы государственной важности)». Он внес предложение отменить эту статью и в дальнейшем законодательно урегулировать, какие именно вопросы могут быть запрещены для обсуждения в печати.

Особенно горячо Ключевский выступал против сохранения обособленной духовной цензуры. На заседании, посвященном духовной цензуре, которое проходило 21 мая 1905 г., он заявил: «Наше дело — освободить печать от излишних стеснений. Одним из таких, излишних стеснении печати является несомненно духовная цензура». Василии Осипович подчеркивал, что «Цензурный устав — дело полицейское, а церковь должна и сумеет защитить себя. Русская печать была под двумя цензурами. Разве есть книга, которая бы не подходила под духовную цензуру?». Ключевский предложил исключить из будущего устава о печати главу о духовной цензуре. «Как может церковь высказываться за полицейские меры?» — спрашивал он тех членов совещания, которые выступали за сохранение в том или ином виде этого института.

В ходе обсуждения представитель Синода епископ Антонин предложил включить в новый устав о печати положение о праве церковной власти проверять содержание духовных книг и высказывать по ним свое суждение. Полемизируя с ним, Ключевский заявил: «У церкви есть право обличения, вразумления, поучения, все это права чисто нравственного свойства, этого и довольно. Но избави бог, если будет включено в устав о печати право церкви высказываться о содержании печатных произведений и произносить по ним свой суд… Ни право церкви высказывать свое осуждение, ни право писателя получать одобрение Синода — не дело устава о цензуре». Суммируя свое мнение о духовной цензуре, ученый особо отметил: «У церкви нет власти, а только нравственный авторитет. Всякая власть есть, по необходимости, — насилие, а церковь должна быть чужда насилия».

24 мая 1905 г. продолжалось обсуждение вопроса о духовной цензуре, и выдающийся историк еще раз подтвердил свою позицию по данному вопросу: «Совещание, отвергнув цензуру светскую, должно последовательно отвергнуть и другой вид общей цензуры — цензуру духовную. Я не могу постичь, как может существовать духовная цензура в качестве регулятора проявлений деятельности безустанно работающего христианского духа. Кто может быть уполномочен проверять чистоту учении православной церкви».

В этот день Ключевский последний раз участвовал в заседании со­вещания по составлению нового устава о печати: после возобновления его занятий в сентябре 1905 г. Василий Осипович больше не посещал Мариинский дворец. Летом 1905 г. в Петергофе он работал в составе другого совещания под председательством императора, которое выработало предложения по созданию законосовещательной Думы. В дальнейшем Ключевского уже не приглашали работать в высших межведомственных совещаниях. В апреле 1906 г. он не был включен в состав Особого совещания под председательством Николая II, на котором обсуждались проекты Основных законов.

«В административной опеке печати нет цели, есть только дурная привычка» , — такое суждение содержится в записных книжках ученого, которое как нельзя лучше характеризует его отношение к вопро­сам, обсуждавшимся на совещании. Мы видим, что Ключевский не только доверил свои взгляды записной книжке, но и имел мужество высказать их в Особом совещании, последовательно выступая за полную отмену предварительной цензуры, устранение административной опеки над печатью. Как отмечает М.В. Нечкина, твердая позиция Василия Осиповича по вопросу о свободе печати позволяет уверенно утверждать, что нет никаких оснований считать выдающегося историка реакционером. Действительно, взгляды Ключевского, высказанные на совещании, можно скорее назвать либеральными, но самое важное заключается в том, что они были лишены конъюнктурности и свидетельствовали о твердой гражданской позиции ученого.