Трудно не согласиться с известным историком Иммануэлем Валлерстайном, утверждавшим, что Московское государство (по крайней мере до 1689 года) вне всяких сомнений следует помещать за рамки «европейской Европы». Фернан Бродель, автор блестящей монографии «Время мира» (Librairie Armand Colin, Paris, 1979; русское издание М., Прогресс, 1992), вполне соглашаясь с Валлерстайном, утверждает тем не менее, что Москва никогда не была абсолютно закрыта для европейской экономики, даже до завоевания Нарвы или до первых поселений англичан в Архангельске (1553 — 1555 гг.)
Европа сильно воздействовала на Восток превосходством своей денежной сиситемы, привлекательностью и соблазнами техники и товаров, всей своей мощью.
Но если Турецкая империя, к примеру, старательно удерживалась в стороне от этого влияния, то Москва мало-помалу подтягивалась навстречу Западу.
Открыть окно на Балтику, позволить новой английской Московской компании обосноваться в Архангельске — это означало недвусмысленный шаг навстречу Европе.
Однако перемирие со шведами, подписанное 5 августа 1583 года, закрыло для России единственный выход на Балтику и сохранило лишь неудобный Архангельский порт на Белом море. Тем самым выход в Европу был затруднителен.
Шведы тем не менее не запретили пропуск товаров, ввозимых или вывозимых русскими через Нарву.
Обмены с Европой продолжались также через Ревель и Ригу. Их положительное сальдо для России оплачивалось золотом и серебром.
Голландцы, импортеры русского зерна и конопли, привозили мешки с монетой, содержавшие каждый от 400 до 1000 риксдалеров (официальная монета Нидерландов после Генеральных штатов 1579г.). В 1650 году в Ригу было доставлено 2755 мешков, в 1651г. — 2145, в 1652 г. — 2012 мешков. В 1683 году торговля через Ригу дала для России положительное сальдо в 832 928 риксдалеров.
Россия оставалась наполовину замкнутой в себе не потому, что она будто бы была отрезана от Европы или противилась обменам. Причины скорее были в умеренном интересе русских к Западу, в зыбком политическом равновесии России.
В какой-то мере опыт Москвы сродни опыту Японии, но с той большой разницей, что последняя после 1638 года закрылась для мировой экономики сама, посредством политического решения.
Главным внешним рынком для России в XVI — начале XVII столетия была Турция. Черное море принадлежало туркам и хорошо охранялось ими, и потому в конце торговых путей, проходивших по долине Дона и Азовскому морю, перегрузка товаров производилась исключительно на турецкие корабли. Между Крымом и Москвой регулярно курсировали конные гонцы.
Овладение нижним течением Волги (взятие Казани и Астрахани в середине XVI века) открыло путь на юг, хотя водный путь проходил через слабо замиренные области и оставался опасным.
Однако русские купцы создавали речные караваны, объединяясь в значительные по численности отряды.
Контрольными пунктами русской торговли, направлявшейся к Нижней Волге, в Среднюю Азию, Китай и Иран, стали Казань и, в еще большей степени — Астрахань. Торговые поездки захватывали Казвин, Шираз, остров Ормуз (до которого из Москвы добирались три месяца).
Русский флот, созданный в Астрахани на протяжении второй половины XVI века, активно действовал на Каспии. Другие торговые пути вели в Ташкент, Самарканд и Бухару, до самого Тобольска, бывшего тогда пограничьем сибирского Востока.
Хотя мы п не располагаем точными цифрами, выражающими объем российского торгового обмена между юго-восточным и западным направлениями, однако превалирующая роль рынков Юга и Востока представляется очевидной.
Россия экспортировала кожевенное сырье, пушнину, скобяной товар, грубые холсты, железные изделия, оружие, воск, мед, продовольственные товары плюс реэкспортируемые европейские изделия: фламандские и английские сукна, бума гу, стекло, металлы.
В Россию из восточных государств пряности, китайские и индийские шелка транзитом через Иран; персидские бархаты и парча; Турция поставляла сахар, сушеные фрукты, золотые изделия и жемчуг; Средняя Азия давала недорогие хлопчатые изделия.
Похоже, что восточная торговля была положительной для России. Во всяком случае это относится к государственным монополиям (т.е. к какой-то части обменов). Значит, торговые отношения с Востоком стимулировали русскую экономику. Запад же требовал от России лишь сырьё, а снабжал предметами роскоши и чеканной монетой.
А Восток не гнушался готовыми изделиями, и, если предметы роскоши и составляли какую-то часть товарного потока, идущего в Россию, то вместе с ними были и красящие вещества, и многие дешевые товары для народного потребления.
Восточная торговля по большому счету никогда не была наглухо перекрыта. Даже в период монголо-татарского ига русские купцы проникали далеко на Восток, пример «хождения» в Индию Афанасия Никитина, видимо, не был единичным. Другое дело европейский рынок после географических открытий был перспективнее.