Падение Византии, безусловно, объясняется одряхлением ее учреждений, внутренними пороками государства, построенного по авторитарному принципу и не имевшего более ни достаточной энергии, ни гибкости, чтобы изменяться. Но особенно существенными были две причины, впрочем, взаимосвязанные: крестовые походы и религиозный антагонизм между Востоком и Западом.
Крестовые походы разорили Византию. Они разорили ее совершенно бессмысленно (ведь ни удержаться на Востоке, ни добиться там прочного политического успеха франки не могли) и окончательно: империя уже никогда не оправилась от нанесенных ударов. Эпоха Палеологов была лишь передышкой, продолжительной агонией с несколькими прекрасными взлетами жизненной силы, но это не означало возрождения. Торговая гегемония Венеции и Генуи не позволила измученной стране подняться. Запад завоевал империю экономически, прежде чем турки завоевали ее территориально.
Единственным спасением мог стать союз греков и латинян в защиту христианства. Но из всех причин, делавших этот союз невозможным, самой важной была как раз религиозная. Многочисленные усилия — следует отдать должное широте взглядов Палеологов — наталкивались либо на притязания папства,
либо на упрямство греков. Чтобы показать глубину этих разногласий, достаточно двух примеров: пример Петрарки, осмелившегося написать: «Турки — враги, но раскольники-греки хуже, чем враги», и пример одного высокопоставленного византийского сановника, заявившего в то же время: «Лучше увидеть, как в Константинополе царствует тюрбан турок, чем митра латинян». Именно по этой причине Византии пришлось в одиночку противостоять мощи турецких сил.
Но когда страна оказалась в руках турок и греческая империя исчезла, в тогдашнем мире образовалась пустота. В течение одиннадцати веков Византия играла важную и часто решающую роль в истории Запада и Востока. Она получила из дрожащих рук Рима наследство античного мира в тот момент, когда тот готов был исчезнуть под напором варварских нашествий. И прежде чем погибнуть самой под ударами других захватчиков, она выполнила свою последнюю задачу — сохранила, обогатила и передала это наследие дальше.
Византия оберегала его на всем протяжении смутного и тусклого периода, который называют средневековьем, и сумела защитить от нескончаемых атак двадцати народов. Нельзя без волнения следить за перипетиями истории этой империи, пережившей множество нападений, этой столицы, о стены которой столько раз разбивались армии Запада, Юга, Севера, Востока. Ее историю обогатило и христианство, и восточное наследие. Она превратила языческую цивилизацию, пришедшую в упадок и неспособную к обновлению, в цивилизацию христианскую, в определенном смысле более гуманную и лучше отвечавшую потребностям требовательной совести. Обеспечив исконному эллинизму преемственность традиций, символом и лучшим инструментом которых оставался греческий язык, Византия добавила к этому, как в сфере идей, так и в искусстве, плоды длительных торговых сношений с персидским Востоком и с Востоком мусульманским.
Наконец, она передала свое наследие — через ученых, миссионеров, купцов, солдат — всем народам, с которыми была связана. Конечно, Византия чему-то училась у Востока, но и сама оказала глубокое влияние и на арабов, и на турок. Славянские народы обязаны ей своей религией и своими государственными учреждениями. Страны Запада благодаря купцам и монахам, паломникам и крестоносцам всегда испытывали воздействие далекого и соблазнительного Константинополя. Именно Западу Византия передала свое последнее послание, когда, бежав от турецких завоевателей, многие образованные греки принесли туда свою науку и остатки своих библиотек.
Всё же в каких-то вопросах Османская империя сохранила преемственность Византии. Греческое население, в том числе церковь, пользовалось самоуправлением. И Константинополь-Стамбул в руках турок не перестал быть мостом между Востоком и Западом. Он остается таким постом по сей день.