Башкиры в первой половине XIX в. жили на территории трёх губерний — Оренбургской, Пермской и Вятской, причём основная часть башкирского населения была сосредоточена в Оренбургской губернии, которая в то время включала в себя восточную половину Самарской губернии и полностью территорию Уфимской губернии. Население этого края не было однородным по своему национальному составу: кроме башкир здесь, жили мишари (мещеряки), татары, мари, мордва, чуваши и русские. Численность башкир к началу XIX в. была около 1 миллиона человек (без саратовских башкир). Лучшая часть башкирских земель была захвачена русскими помещиками и заводчиками, которые за ничтожную цену, 1—2 руб. за десятину, скупали значительные земельные пространства .
В первой половине XIX в. уже можно отметить значительное разложение башкирской общины (тюбэ). Феодальная верхушка распоряжалась башкирскими общинными землями, закабаляла беднейшие слои населения путём раздачи ссуд с последующей их отработкой в хозяйстве феодала, занимала разного рода должности в местном управлении. Трудящиеся массы Башкирии находились под двойным гнётом—собственных феодалов и русских помещиков и заводчиков. Социальную верхушку местного общества составляли феодалы — башкирские тарханы, татарские и мишарские мурзы. Ниже стояли потомки бывших родовых старшин, тоже входившие в класс феодалов.
Главным занятием башкирского населения было скотоводство. Частично, особенно в северо-западной Башкирии, башкиры уже перешли к земледелию. Население горных и лесных районов продолжало заниматься преимущественно охотой, пчеловодством, скотоводством, главным же образом заготовкой и доставкой леса и угля для уральской горной промышленности. В юго-восточной Башкирии основным занятием было скотоводство. К началу XIX в. башкиры уже перешли от кочевого быта к полукочевому — кочевали они только в летнее время, а на зиму имели постоянное жильё. Остальное население Башкирии — русские, мишари и башкирские припущенники (теп-тяри и бобыли) — занималось главным образом земледелием и жило оседло.
Пережитки патриархально-родового быта были сильно выражены у башкир в районах кочевого скотоводства. Феодальные отношения резче проявлялись в местах оседлого земледельческого хозяйства. Здесь наблюдалось также развитие торговых отношений, усиление ремесла, стали развиваться городские торговые центры, связанные с развивающимися окрестными мелкими промыслами (изготовление дуг, ободьев, саней, мочала, лыка и пр.). Увеличилось количество ярмарок — в 1842 г. их насчитывалось 61, а в 1850 г.— 149; наиболее значительными из них были Мензелинская, Уфимская и Бугульминская. Среди купечества преобладали русские и татары; процент башкир в составе купцов и ремесленников был ничтожен.
Колониальный гнёт царизма в Башкирии получил своё яркое отражение в системе кантонного управления, установленной законом 1798 г., которая принудительно превращала башкир и мишарей в военное сословие. На территории Башкирского края был создан 21 кантон, из них 11 башкирских, 5 мещерякских (мишарских) и 5 оренбургских казаков (русских). В дальнейшем число кантонов несколько раз увеличивалось. Кантоны делились на юрты, или «команды», юрта включала в себя от 50 до 100 дворов. Все кантонные должности замещались местными феодалами.
Основной повинностью, возложенной кантонной системой на башкирское и мишарское население, являлась военная служба. Башкиры и мишари вместе с оренбургскими казаками должны были нести сторожевую службу на Оренбургской линии, шедшей от Тобола до Каспийского моря; ежегодно башкиры и мишари посылали на линейную службу одного человека от каждых 4—5 дворов по очереди, устанавливаемой юртовыми старшинами. Эта повинность была очень обременительна: помимо того что она отрывала башкир и мишарей на полгода (с 16 мая по 16 ноября) от хозяйства, она была сопряжена и с большими расходами. Лица, отправлявшиеся служить на линию, должны были иметь собственное вооружение и снаряжение, а также по 4 верховых лошади.
Кроме военной повинности, башкиры и мишари принуждались к выполнению разного рода работ на казённых горных заводах, приисках и т. д. Эта «казённая работа» не была регламентирована никакими нормами. По усмотрению кантонных начальников и юртовых старшин башкирскую и мишарскую бедноту «за неисправность» десятками и сотнями гоняли под конвоем на работу на казённые заводы и прииски. Работа носила карательный характер и была тяжелее крепостного труда.
Царизм, подвергая все народы, входившие в кантонную систему, беспощадному колониальному гнёту, в то же время руководствовался принципом «разделяй и властвуй», натравливая одни народы на другие, например башкир на татар и татар на башкир.
Основной целью аграрной политики царизма в Башкирии являлось расхищение башкирских земель. С этой целью царское правительство провело в Башкирии так называемое «генеральное межевание». Законом 1818 г. на время генерального межевания запрещалась продажа башкирских земель (закон действовал до 1832 г.). Именно в 1832 г. был издан новый закон о размежевании земель башкир-вотчинников и их припущенников, т. е. людей, поселившихся на основании различных условий на башкирских землях (расчёт производился по данным 7-й ревизии 1815 г.). Формально по этому закону башкиры-вотчинники получали от 40 до 60 десятин на душу; башкирские припущенники военного ведомства (мишари, тептяри и бобыли) получали по 30 десятин, а гражданские припущенники (татары, мордва, мари, чуваши и русские крестьяне) — по 15 десятин на душу. Всю свободную за наделом землю башкиры-вотчинники имели право продать или отдать в аренду («кортому») на условиях, заключаемых по добровольному соглашению с покупателями или арендаторами. Но на деле ни башкиры-вотчинники, ни припущенники не получали надела по этим нормам: после закона 1832 г. захваты башкирских земель значительно усилились. К середине XIX в. только в одной Оренбургской губернии насчитывалось 1 043 имения русских помещиков, среди которых преобладали огромные латифундии размером от 10 тыс. до 50 тыс. десятин земли. Крупнейшие владения принадлежали горнозаводчикам (Пашковым, Белосельским-Белозерским и др.).
Народы Башкирии и в первой половине XIX в. не раз поднимались против военно-феодального гнёта, усилившегося с введением кантонной системы управления. Наиболее крупным было волнение 1835 г., охватившее Уфимский, Бирскип и Троицкий уезды Оренбургской губернии и Красноуфимский уезд Пермской губернии. Поводом к нему послужило объявление о принудительной постройке хлебозапасных магазинов и о новых повинностях, связанных с этой постройкой. В движении участвовали социальные низы башкирского, мишарского и русского населения. Несмотря на политику разобщения, проводимую царизмом, народы Башкирии вместе с трудовым русским населением и в этот период выступили сообща против своих угнетателей. Восставшие отменяли решения о постройке магазинов, уничтожали правительственные межевые знаки, расправлялись с представителями местной администрации — башкирской и русской. Волнения были подавлены военной силой. 427 участников движения были преданы суду и приговорены к различным наказаниям — от высылки с места жительства до ссылки в Сибирь на каторгу.
Российская империя объединяла множество народов с разными социальными и хозяйственными укладами, поэтому становление Великой страны не могло идти в угоду всем, «без сучка и задоринки», но колониальной политики в Башкирии не было.