Говоря о последствиях германо-советского пакта для СССР, нельзя обойти молчанием то воздействие, которое он оказал на международное коммунистическое движение. После VII конгресса Коминтерна сила и влияние многих партий Интернационала возросли благодаря антифашистской политике народных фронтов. В своем традиционном докладе о деятельности Коминтерна Мануильский на XVIII съезде ВКП (б) имел возможность объявить, что за пределами Советского Союза насчитывается 1200 тыс. коммунистов. Этот численный рост был достигнут главным образом за счет тех партий, которые, действуя в условиях легальности, сумели воплотить на практике идею народного фронта. В особенности это относилось к французской партии, которая не только выросла, но и заняла прочное место в национальной жизни Франции. Испанская партия на протяжении всей гражданской войны была подлинной душой сопротивления франкизму. Даже в далеких Соединенных Штатах компартия стала более многочисленной (90 тыс. человек, сказал Мануильский) и оказывала пусть ограниченное, но несопоставимо большее в сравнении со своим удельным весом влияние во многих сферах общественной жизни: правящие круги уже не могли просто игнорировать ее. Совершенно особым было положение китайской партии, но и она после жесточайших битв 20—30-х гг. вступила в период консолидации своих сил. С одной стороны, она стабилизировала свои территориальные опорные базы на северо-западе страны, а с другой — использовала антияпонскую войну, особенно после частичного соглашения с Чан Кайши, для установления новых связей с широкими народными массами.
Это не значит, что после 1935 г. коммунистическое движение знало одни лишь успехи. В самом деле, между политическим курсом, принятым Коминтерном на VII конгрессе, и советской внутренней политикой периода массовых репрессий возникло глубокое противоречие. Прежде всего, как уже говорилось, от репрессий Жестоко пострадали как аппарат самого Коминтерна, так и зарубежные компартии, в особенности те из них, которые, действуя в подполье в странах, соседствующих с СССР, имели в Москве наиболее многочисленные группы руководителей и активистов-подпольщиков. Мало того, что была упразднена и уничтожена польская партия. Почти в таком же положении находились эстонская и латышская партии: их руководящие органы были распущены, а связи с Коминтерном прерваны . Югославскую партию с минуты на минуту ожидала та же участь, что и польскую. Центральный Комитет итальянской партии был тоже распущен решением сверху. Но и те партии, которых не коснулись либо только частично коснулись подобные невзгоды, при проведении своей политики народного фронта оказывались связаны, как путами, тем, что происходило в Москве. В Испании «охота на троцкистов», развернутая советскими секретными службами, вносила в политическую борьбу в республиканских рядах чрезвычайно негативные по своим последствиям элементы сектантской исступленности.
Если сталинские репрессии не возымели еще более тяжких последствий для унитарной политики некоторых компартий, то произошло это не только потому, что за границей относительно плохо представляли себя их подлинные масштабы (внимание неизменно приковывали к себе крупные публичные процессы). Еще большее значение имело присущее коммунистам сознание той важной роли, которая принадлежала СССР в общей битве с фашизмом, — сознание, неизбежно затушевывавшее те не укладывавшиеся в уме вещи, которые происходили во внутренней жизни Советского Союза. Именно этот-то фактор сплочения и был подорван советско-германским пактом.
После того как на протяжении нескольких лет коммунисты Европы и Америки считали борьбу с фашистскими режимами стержнем и сердцевиной всей своей деятельности, советское решение захватило их врасплох: внезапно они оказались изолированными, поток брани и проклятий хлынул на них со стороны всех тех демократических сил, которые еще днем раньше сражались бок о бок с ними. Ослабленные, не успев прийти в себя, они подверглись жестоким ударам классового врага. Во Франции были объявлены вне закона сначала коммунистическая печать, а затем и сама компартия; против московского пакта выступили профсоюзы и левая интеллигенция. В Великобритании и Соединенных Штатах хотя дело и не дошло до этого, коммунисты равным образом оказались предметом атак со всех сторон. В подобном положении оказались самые небольшие партии, в том числе и те, которые действовали в подполье. Все они испытали кризисы и расколы; более других пострадали французы.
Советскому Союзу удалось сделать из Коминтерна ручную организацию. Когда остатки плюрализма исчезли из внутренней политики СССР, стало понятно, что и дни Коминтерна сочтены.
Плюрализм здесь ни при чём, Коминтерн был инструментом влияния СССР в других странах, а это напрягало союзников, дабы убрать разногласия хотя бы здесь, его и ликвидировали, как то малое, чем без особого убытка можно пожертвовать.